Об отношении Церкви к властям. История и современность (Сборник статей)

Обложка вся на бумаге жёлтого цвета. Первая страница обложки:

ИСТОРИЯ И
СОВРЕМЕННОСТЬ

ОБ ОТНОШЕНИИ
ЦЕРКВИ
К ВЛАСТЯМ


ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ








САНКТ-ПЕТЕРБУРГ
2006

…Ничто во вселенной, в мире духа, плоти и вещества не существует без воли Божией. Однако, в мире разумной и свободной твари (бесплотных духов и человеков) допущено Богом существовать, наряду с областью добра (исполнения воли Божией) еще и области зла (как области попрания, нарушения воли Божией). Но если добро существует при Божием одобрении и благословении к носителям его, то зло существует в мире только по Божьему попущению, при всеконечном осуждении этого пути и при гневе Его, имеющем совершить свой суд и возмездие… Но пока, во времени, и добро (как должное) и зло (как не должное) существуют в мире, дабы тварь (в данном случае одни человеки) сделала свой сознательный, свободный выбор пути: к добру или ко злу. Посему-то, существование всех сил тьмы: сатаны и демонов и всего их пути, – не доказывает Божия к ним благословения и одобрения. Это только попущение Божие. Им суд и осуждение готовы, но до времени дана возможность творить свое, несогласное с (нравственной!) волей Божией дело. И в силу этого, наряду с добром, с Ангелами Божиими, как доброхотными и добровольными исполнителями воли Божией, существует и дух тьмы, вечной злобы - сатана и бесы, противящиеся и противоборствующие Богу. Но кто же может утверждать, что если премудрость Божия попускает существовать миру зла (сатане и демонам), то их путь, поэтому согласен с Его Волей?

Вот мир человеческий, как мир нравственного самоопределения человека имеет то же два пути: к добру (к Богу) и ко злу (против Бога). Но через грехопадение мир человеческий склонился ко злу: "мир лежит во зле" (1 Иоан. 5), и властвует в нем "князь мира сего" – дух тьмы. Однако и путь от зла к добру открыт через Христа человеку!

Устрояя мир человеческий подобию мира духовного, Всевышний над различными волями человеческими и их направлениями создал "власть", как подчинение отдельных воль – единой воле. Но как в отдельном человеке жизненный путь, по отношению к воле Божией, может быть различен:

в Боге (в полном единении с Ним!),

к Богу (в стремлении к Нему),

без Бога (отсутствие стремления к Нему) и, наконец,

против Бога (как путь богоборчества)…

— так и власть (как "над-воля", управляющая отдельными человеческими волями) в своем отношении к Богу, может явиться:

1) «властью в Боге» (в полном подчинении велениям Его святой Воли, – в единении с Ним);

2) «властью стремящейся к осуществлению воли Божией» или властью стремящейся к Богу» (но единения с Ним не имеющей);

3) «властью без Бога» (не ищущей и не стремящейся к Нему. Для такой власти как бы «нет Бога»), и, наконец;

4) "властью против Бога" (которая мало что "безбожна", еще ставит своею целью уничтожение в людях всякого Богоподчинения и самого понятия о Боге!).

Вседержитель Господь поставляет или попускает над людьми такую власть, какой они нравственно достойны. И вот человечество до сих пор знало первые три вида власти: власти же четвертого вида, т. е. сознательно богоборческой, человечество еще не знало на опыте. Такая власть имела появиться тогда, когда люди созреют в грехе богоотступления, богоборчества.

И вот: появление "всадника на коне бледном", которому дана "власть над четвертою частию земли", означает собой появление впервые на земле власти сознательно и целеустремленно богоборческой.

Да, эта власть попущена Богом, но воля власти этой направлена против Бога, против воли Божией, иными словами, в ней – воля сатаны. Это именно – такая власть, которая должна появиться к концу времени, о которой многократно говорится в Божественном Откровении. И хотя еще события последних времен не нашли своего окончательного завершения, но "нечестивые предтечи" того нечестивейшего человека, который назван у св. Ап. Павла "человеком греха, сыном погибели" (Фес. 2, 3), уже пришли в его духе.

Извращая смысл слова Божия и повреждая мысль и рассудок человеческий, дух тьмы – чрез служителя "тайны беззакония" и его сообщников – силится обмануть и представить зло как добро, относя сказанное о Боговзыскующей власти, признающей над собою Вседержительство Божие и Его святый закон, относя все это ко власти сознательно-богоборческой. Отступник вечнаго завета Господа нашего Иисуса Христа хочет чрез извращение слова Божия принудить к покорности той власти, которая имеет свою силу не в Боге, а в сатане, и поэтому, имея такой губительный умысел ссылается на слово Божие, говоря, что сказано: "Противящийся власти противится Божьему установлению" (Рим. 13, 2). Так некогда и в пустыне Галилейской пред Богочеловеком Христом предстал искуситель, дух тьмы, "князь мира сего" и чрез извращение слова Божия принуждал, на том же основании к покорности себе и преклонению, но услышал ответ: "Отойди от Меня, сатана, написано: "Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи!"" (Лук. 4, 8).

Христианин обязан подчиняться любой власти, несущей в себе к Богу почтение и повиновение: и именно в меру этого повиновения той или другой власти Богу и христиане подчиняются ей. Но если власть принимает характер сознательно-богоборческий, пропитанный духом антихристовым, то и область повиновения христиан по отношению к такой власти все более и более сокращается (в меру ее богоборства), и наконец в какой-то момент, как указано в Откр. 13, 15-17, совсем исчезает…

Схимонах Епифаний (Чернов).

Должно повиноваться больше Богу, нежели человекам (Деян. 5, 29).

Вот она — душа, самое сердце православной Церкви; вот оно — Ее Евангелие, Ее Всеевангелие. Вот чем Она живет, и ради чего живет. Вот в чём Ее бессмертие и вечность; в этом именно Ее непреходящая всеценность.

Повиноваться Богу больше чем людям, это Ее принцип над принципами, святыня над святынями, мерило над мерилами.

Это Всеевангелие — сущность всех святых догматов и всех святых канонов православной Церкви.

Тут нельзя даже ценою всех цен со стороны Церкви делать никаких уступок никаким политическим режимам, никаких нельзя устраивать компромиссов ни с людьми, ни с демонами. Меньше же всего с откровенными церквоборцами, церквогонителями и церквоуничтожителями.

«Повиноваться больше Богу, нежели человекам» — это устав православной Церкви, Ее вечный и неизменный устав — всеустав, Ее вечное и неизменное стояние — всестояние. Вот он и есть первый ответ первым гонителям Церкви: Деяния Апостолов 5, 29; и это Ее ответ всем гонителям сквозь все века до Страшного суда.

Для Церкви Бог всегда на первом месте, а человек, люди, всегда на втором месте. Людям надо покоряться постольку, поскольку они не против Бога и Божиих законов. Но если они выступают против Бога и Его законов, то Церковь должна им воспротивиться и противостать. Если она не поступает так, разве это Церковь? и представители Церкви, — если не поступают так, — разве они апостольские представители Церкви? Оправдывать себя при этом т.н. церковной икономией (снисхождением) — это значит не что иное, как скрыто предавать Бога и Церковь. Такая икономия — просто напросто предательство Церкви Христовой.

Церковь — это вечность во времени, во временном мире. Мир меняется, а Церковь не меняется; не меняется Ее вечная божественная Истина, Ее божественная правда, Ее вечное божественное Евангелие, Ее вечные божественные средства. Не меняется, ибо не меняется Господь Христос, Который таков и творит так. Такова Евангельская истина и действительность: Иисус Христос вчера и сегодня и во веки Тот же (Евр. 13, 8).

Церковью вечность присутствует во времени для того, чтобы время освящалось Ею, обновлялось Ею, овековечивалось Ею и равнялось бы по Ней. Не Она должна равняться по времени или по духу времени, но время должно равняться по Ней как вечной, и дух времени — по Ней как носительнице духа вечности, духа богочеловечности. Ибо Она всегда святая, всегда апостольская. Она всегда соборна, всегда божественна, посему и не смеет никогда жертвовать вечное — временному, Божие — человеческому, небесное — земному.

Не приспосабливается Она к духу времени, напротив, Ей подобает приспосабливать время к вечности, временное — к вечному, человеческое — к богочеловеческому. Вечный Ее путь через этот мир: сперва — Бог, а потом человек; впереди — Бог, а за Ним человек: Дабы иметь Ему / Господу Христу / во всём первенство (Кол. 1, 18).

Власть в принципе от Бога (Рим. 13, 1-6): и иерархия ценностей и иерархия порядка — от Бога. Поэтому в принципе надо покоряться власти как упорядочивающей и как содержащей этот богоданный и божественный порядок в мире. Иначе — падение и впадение в безвластие, анархию.

Властям надо покоряться, поскольку они содержат божественный порядок в мире, поскольку они — «слуги Божий» и как слугам Божиим. Покоряться властям надо, потому что как слуги Божий они носят меч, которым наказывают зло и защищают добро. Покоряться властям надо, потому что они, слуги Божий, «страшны для злых дел», а не для добрых.

Но когда власти становятся страхом для добрых дел, когда власти гонят Божие добро, и больше всего добро и вседобро этого мира — Господа Христа, и тем Его Церковь, тогда таким властям не следует покоряться, ни слушать их. С ними христианин должен бороться, и именно святыми, Евангельскими средствами бороться. Никогда христианин не смеет более покоряться людям, чем Богу, особенно же людям, которые против Бога истинного и против Его Евангелия.

Власть в начале, в самом принципе от Бога, Но когда власть отпадает от Бога и выступает против Бога, тогда она превращается в насилие и этим перестает быть от Бога и становится от диавола.

Значит, мы, христиане, знаем и тайну власти и тайну насилия: власть — благословлена Богом, насилие же проклято Богом. Всё, что от Бога — добро, коль скоро им злоупотребляют — оно от диавола. Злоупотребление Божиим — вот диавол, и вся диавольщина всех миров, в том числе и человеческого. Власть — от Бога; и пока она держится в Боге и под Богом и с Богом, она — благословенна. Оставив Бога, она превращается в насилие, и тем подчиняет себя власти противобога — диавола.

Таково Евангельское, апостольское, святоотеческое, православное учение о природе и ценности власти. Таково святое и непогрешимое учение православное Церкви Христовой об этом, таково оно от начала и доныне, и отныне во все веки веков. Свидетели этого? — Все святые апостолы, все святые отцы, все святые мученики. Особенно, святые мученики, начиная от св. первомученика Стефана и все до наших новомучеников и остальных святых мучеников нашего времени. Все они страдали за Господа Христа, все вместе от царей, королей и князей; одним словом, от богоборных властей века сего. И таких святых исповедников не тысячи, их — миллионы. Все они святы и бессмертны как свидетели богочеловеческой Истины: христиане должны противиться безбожным и противобожным указаниям царей, владык, властодержцев мира сего, где бы они ни были, и кто бы они ни были.

Всякий святой мученик, всякий святой исповедник веры Христовой — живое воплощение и бессмертное олицетворение пресвятого Всеевангелия православной Церкви: «Богу повиноваться больше, чем людям». Всякий из них всею душой, всем сердцем, всей силою, всецелым умом держался этого божественного Всеевангелия. И за это им и причиняли мучения, зло, за это их убивали богоборческие властители из века в век.

Вот некоторые из этих бесчисленных и бессмертных свидетелей:

1) Св. мученик Гликерий, пресвитер (303 г.), говорил царю Максимиану в Никомидийском храме, переполненном христианами, которых царь собирался сжечь вместе с храмом — что и сделал —- если они не отрекутся от Христа: «Обещанные тобою дары не привлекают нас царь; угроз же твоих мы не боимся. Всё, что ни есть в мире, мы почитаем как бы за сон и даже вменили бы себе в скорбь и Божие наказание, что не претерпеваем за Христа жесточайших мучений… Не боимся мы твоих гонений: Царь всяческих даровал нам свыше оружие, которым мы так же вооружаемся и защищаемся, как ныне ты своими оруженосцами. Противостоя тебе, мы твердо надеемся одержать чудесную победу, ибо, будучи побиваемы, мы одолеваем, а падая — побеждаем» (28 декабря).

2) Св. мученик Иаков Персянин (421 г.) и царь Издигерд.

Царь — мученику: «Знай, что ты повинен смерти; но только я не казню тебя мечом, чтобы ты не умер скорою смертью, а долго и жестоко буду мучить тебя и предам горчайшей смерти» (святому отрезали пальцы и все члены по одному — прим. пер.). Св. Иаков отвечает: «Что хочешь делать, делай, царь, скорей, но знай, что не устрашат меня слова твои, которые подобны ветру, дующему на каменную скалу. Я не боюсь смерти, памятуя, что временная смерть есть только сон, ибо все люди восстанут из гробов своих во время страшного второго пришествия Христа моего и Господа», т.е. воскреснут (27 ноября).

3) Св. мученик Тивуртий (230 г.), говорит царскому епарху в Риме Фавиану: «Угрожаешь ли ты мне мучением? но разве нам, христианам, страшно пострадать за нашего Бога? усечением ли меча? так мы, освободясь от плотской темницы, получим небесную свободу; огнем ли? но мы угасили в теле больший пламень похоти, и сего огня не убоимся; изгнанием ли? но Бог наш везде и, где мы с Богом, там место наше» (18 декабря).

4) Св. мученик Мина (304 г.) и царский градоначальник Ермоген, мучитель христиан (ставший впоследствии и сам святым мучеником — прим. пер:). Ермоген требовал исполнения царских приказаний; св. Мина отвечает: «Почитать царей — дело святое, ради их власти и начальствования; но когда цари неправильно и неблагочестно почитают Бога, Который есть начало всего, и не воздают Ему надлежащей чести, тогда чтить царей несправедливо».

Дополнение из другой беседы тех же лиц: «Скажи мне, нечестивец, на что надеясь ты дерзнул возмутить народ не повиноваться царю?…». Св. Мина: «Не я возбуждаю народ не повиноваться нечестивому царскому приказанию, а ревность Божия, ибо народ ревнует о Господе Своем… Если же я и отзывался худо о богах царя твоего пред народом, то ведь всякому человеку, имеющему правильный взгляд и здравое суждение о деле, подобает не любить и ненавидеть то, что он увидит и признает ложным; Истину же должно любить и почитать. А Истина для людей, относительно которой нет никакого сомнения, есть Сам Христос!» (10 декабря).

5) Царский наместник Ариппин выговаривает святому мученику Платону (306 г.): «Как же ты смеешь нарушать царские законы и совращать других?» А св. Платон отвечает: «Я знаю уставы Бога моего и делаю, что повелевают Его святые и животворные заповеди» (18 ноября).

6) Св. мученики епископ Акепсим, пресвитер Иосиф и диакон Аифал (пострадали около 376 г.), и их мучитель князь из персидских магов.

Князь говорить мученикам: «Не противьтесь царской воле». А они отвечают: «Всякий, исполняющий волю беззаконного вашего царя, противится Богу» (3 ноября).

7) Св. мученик Трофим (около 303 г.) и судья Аттик, царский наместник.

Судья Аттик спрашивает мученика: «Читал ли ты императорские указы о христианах?» Святой отвечает: «Прочел. Но что они нам? Между благочестием и бесовским обольщением такая же разница, как между днем и ночью» (19 сентября).

8) Св. преподобномученик Андрей Критский (767 г.) отвечает царю Константину Копрониму (иконоборцу): «Не дай Боже, чтобы я отрекся от моего Христа… Ты бы царь лучше занимался военным делом и управлением народа, чем гнать Христа и Его слуг» (4 июля).

9) Св. великомученица Евфимия и с нею 48 мучеников (304 г.) и царский наместник Приск.

Приск спрашивает: «Вы ли противитесь велению царскому и нашему, уничижая жертвоприношение, совершаемое в честь великого бога Арея?» Мученики отвечают: «Повелению царскому или твоему, проконсул, — если оно не будет противно Небесному Богу, — без сомнения, нужно повиноваться; если же оно противно Богу, то не только должно не повиноваться, но даже и сопротивляться. Если бы повелевали нам то, в чём мы обязаны повиноваться властям, то мы воздали бы кесарево кесарю (Мф. 22, 21). Но так как ваше повеление богопротивно и богомерзко, ибо вы повелеваете почитать тварь вместо Творца и заставляете поклониться и принести жертву бесу, а не Богу Вышнему, то сего повеления вашего мы никогда не исполним, ибо мы — истинные поклонники живущего на небесах истинного Бога» (16 сентября).

10) Св. мученица Нимфодора и ее святые сестры Минодора и Митродора(пострадали около 305- 311 г.) говорят своему мучителю князю Фронтону, вельможе царя Максимиана: «Неужели ты думаешь устрашить нас мучениями и жестокими ранами? Собери сюда со всей вселенной орудия мучений, мечи, колья, когти железные, призови со всего света всех мучителей, соедини вместе всевозможные мучения и предай им наше слабое тело; увидишь ты, что скорее сокрушатся все те орудия, у всех мучителей устанут руки и все виды мучений твоих истощатся, нежели мы отвергнемся от Христа нашего: горькие муки за Него для нас будут сладким раем, а смерть временная— вечной жизнью» (10 сентября).

11) Священномученик епископ Филипп (304 г.) отвечает царскому наместнику Иустину: «Я — христианин и не могу сделать того, что ты требуешь; ты можешь меня мучить, но не можешь победить меня».

А после семи месяцев, когда тот же наместник вновь спрашивает этого святого: «Почему ты так неразумно противишься воле царя?» — тот отвечает ему: «Не поступаю я неразумно, а исполняю волю Бога, Творца и Судии всех. Священное Писание говорить: «Отдавайте Богу Божие, а царю царское». Это именно я и делаю. Правомочным приказам царя я всегда повиновался».

12) Осмеивая князя-мучителя и муки, которыми он его мучил, св. мученик Калинник (250 г.) громко кричит ему: «Ты грозил мне великими муками, а налагаешь на меня весьма малые. Нанеси мне раны побольше, приложи лютейшее мучение: я не боюсь ни огня, ни меча, смеюсь над смертью, ожидая от Господа моего принять жизнь вечную».

13) Св. великомученик Пантелеимон (305 г.) отвечает царю, люто мучающему его: «О, царю! Все умершие за Христа не погибли, а нашли себе вечную жизнь. И если Анфим, будучи стар и немощен телом, мог вынести жестокие мучения за Господа нашего, тем более мне, юному и сильному телом, должно безбоязненно претерпеть все муки, на которые ты меня обречешь, ибо я буду считать жизнь пустою, если не умру за Христа, а если умру, сочту это приобретением» (27 июля).

14) Св. мученицы, монахини-девственницы (305 г.) отвечают старшему волхву, мучающему их: «Мы поклоняемся Господу нашему Иисусу Христу, а царева приказа не слушаемся, — делай с нами, что хочешь».

15) Священномученик Антипа, епископ Пергамский (ученик св. апостола Иоанна Богослова, пострадал в конце I -го века) отвечает царскому воеводе: «Одно знай, правитель, что я — христианин и повиноваться безумному и нечестивому повелению царя отнюдь не желаю» (11 апреля).

16) Царский наместник Евпсихий спрашивает св. мученика Феодула (около 300 г.): «Разве ты не знаешь, что ты должен исполнять приказания царей, обладающих вселенною?» Св. Феодул отвечает: «То, что повелевает Владыка неба и земли, — поистине справедливо и достойно внимательного выслушивания и немедленного исполнения. Что же повелевают временные цари ваши, то из их повелений должно исполнять лишь те, которые окажутся справедливыми и не противными Творцу небесному, повеления же несправедливые ни в каком случае не следует исполнять» (5 апреля).

17) Севастиан, воевода римского императора Антонина (Марка Аврелия 161-180 года), сообщает воину Виктору, св. мученику: «К нам пришел царский указ, повелевающий принуждать вас, христиан, к жертвоприношению нашим богам, а не повинующихся предавать тяжким мучениям». Но св. Виктор отвечает: «Я не послушаю безбожного повеления смертного царя и не исполню его воли, ибо я раб бессмертного Царя, Бога и Спасителя моего Иисуса Христа, Царство Которого бесконечно, и исполняющие волю Которого будут жить вечною жизнью, а вашего смертного царя и царство временно, и исполняющие его нечестивую (о. Иустин переводит точнее: «безбожную») волю погибнут во веки» (11 ноября).

18) Св. мученица Иулиания (около 275 г.) отвечает царю Аврелиану: «Я не боюсь твоих мук и не обращаю внимания на твои угрозы, ибо есть на небе Бог, Который может избавить нас от твоих нечестивых (точнее у о. Иустина: «безбожнических») рук. Предай меня всем мучениям, которыми располагаешь, и увидишь помощь, оказанную мне среди них Господом моим Иисусом Христом» (4 марта).

19) Св. мученик Кодрат Никомидийский (около 250 г.) на приказ царского проконсула Перенния: «Покорись царским, а не Христовым законам», отвечает: «Я покоряюсь законам Царя Небесного, а не безумному повелению незнающих Бога людей. Впрочем, Св. Писание повелевает нам молиться за них, дабы они обратились и уразумели истину».

Дополнение: О. Иустин опустил последнюю фразу, мы же добавили ее с целью указать, какая молитва о таких правителях, и вообще о заблудших, возможна. Укажем и на последующие слова и события в этом житии, ибо «аргументы» безбожно-идолопоклоннической власти мало менялись: «Если ты совершаешь молитву за царя, то и заповеди его должен исполнять, потому что и в ваших писаниях пишется: «отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу.» (Мк. 12, 17)… Знаешь ли ты, — спросил проконсул, — какое множество христиан принесло жертву нашим богам, и неужели ты думаешь быть гораздо лучшим их?»

Мученик Кодрат, дерзновенно обличив отступивших христиан, привел их к покаянию. Далее св. Кодрат обращается к Переннию с такими словами: «Я поклоняюсь истинному Богу Отцу и Единородному Его Сыну и Святому Духу… я не боюсь ни бесов, ни тебя, обладающего кратковременной властью. По прошествии немногих дней, я отойду к моему Богу, ты же вечно будешь горько стонать, потому что не захотел познать Бога, даровавшего тебе настоящую жизнь. Сын сатаны, брат диавола, сообщник бесов нечестивых, превосходящий свиней своим бессловесием, бешеный пес, кровопийца, змей, алчнее зверей, пожирающий омерзительное мясо в капищах идольских… О погибельные! Сами впали в погибельный ров и нас желаете столкнуть в него» (10 марта) (прим. пер.).

20) Священномученик Власий, епископ Севастийский (316 г.), говорит царскому игемону Агриколаю: «Не боюсь я твоих угроз, мучай меня, как хочешь, — вот, я предаю тебе за Христа моего тело мое, один Бог имеет власть над душою моею» (11 февраля).

21) Воевода Нерона, св. мученик Виктор (около 64 г.), говорит нероновому наместнику Севастьяну: «Я хочу исполнять волю небесного и бессмертного Царя Христа, а о повелении земного царя Нерона, чтобы я гнал христиан, и слышать не хочу» (31 января).

22) Священномученик Климент, епископ Анкирский (312 г.), смеется по поводу слов наместника Домициана и говорит: «Мы, правитель, думаем совершенно наоборот словам твоим. Ваши дары мы признаем ничтожеством, ваш почет — бесчестием и высокий сан — работою пленника. Напротив, бесчестие, угрозы, мучения доставляют нам радость и утешение, и что больше всего, соединяют нас с Богом. Зная это, ты не надейся отвратить нас от благочестия — ни обещанием почестей и даров, ни угрозами мучений» (23 января).

23) Царскому епарху Аквилину, который истязает св. Трифона (250 г.) и предлагает ему поклониться царскому изображению, св. мученик отвечает: «Если я самому царю оказал презрение и его нечестивыми повелениями пренебрегаю, то неужели я поклонюсь его бездушному изображению?» (1 февраля).

24) Царскому наместнику Кинтиану, который св. мученице Агафии (251 г.) в тюрьме предлагает свободу, она говорит: «Свобода наша в порабощении себя Христу». Затем, на суде тот же наместник хочет, чтобы она покорилась царскому повелению, она же на это отвечает: «Суетны слова твои и несправедливо повеление царя твоего, которое оскверняет и самый воздух…» (5 февраля).

25) Св. апостол Онисим (около 109 г.) говорит епарху царя Траяна Тертиллу: «Твои муки не могут устрашить меня, как бы сильны они ни были, ибо я, утешаемый ожиданием будущих благ и укрепляемый силою Христа моего, с легкостью перенесу страдания, которым ты подвергнешь меня» (15 февраля).

26) Свв. мученикам Евтропию, Клеонику и Василиску (308 г.), является Господь и говорит им: «Когда вас мучили, то Я стоял перед вами, глядя на терпение ваше. Так как вы мужественно перенесли первые страдания, то Я буду вашим помощником, пока не окончите ваш подвиг и впишутся имена ваши в книгу жизни» (3 марта).

27) Св. преподобномученик Конон (275 г.) говорит воеводе царя Аврелиана Дометиану: «Умереть за Христа — это не смерть, а получение вечной жизни» (6 марта).

28) Священномученик Зиновий, епископ Эгейский, говорит Лисию, князю царя Диоклетиана: «Сия временная жизнь без Христа не есть жизнь, но смерть; нет, я лучше предпочитаю претерпеть временные мучения за моего Создателя, а потом с Ним вечно жить, нежели отказаться от Него ради сей временной жизни и потом вечно мучиться во аде» (30 октября).

29) От св. великомученика, воина Феодора Тирона (306 г.), царский игемон Публий требует исполнения богопротивного веления и грозит ему, а св. Феодор отвечает: «Я не боюсь ни тебя, ни твоих мук, как бы люты они ни были. Делай, что хочешь… Ожидание будущих благ, которые у Бога моего, побуждает меня к мужеству… Твои муки мне не страшны. Ибо предо мною — Господь и Царь мой Иисус Христос. Он избавит меня от твоих мук. Но ты не можешь Его видеть, т.к. ты не можешь смотреть духовными очами… Как ты можешь принуждать меня оставить живого Бога и поклониться бездушному камню? Со Христом моим я был, есть и буду: ты же делай, что хочешь» (17 февраля).

30) Священномученик Садок, епископ Персидский (около 343 г.), и царь Сапор. Св. Садок и страдающие с ним 128 мучеников принуждаются муками к исполнению богопротивного повеления царского, но не хотят слушаться царя.

Св. Садок говорит: «Мы — христиане, и поклоняемся Единому Богу, Творцу неба и земли; Ему мы и служим всей душою и всеми силами нашими; а солнцу и огню мы не поклоняемся и не почитаем их, ибо они созданы на службу людям, не послушаем мы царского повеления и не отступим от Бога нашего, не устрашимся смерти, которая приводит нас из сей временной и суетной жизни в вечное царство; итак не медлите — убейте нас, не жалейте крови нашей, уже не раз проливавшейся пред вашими глазами».

После сего вторично пришло повеление царское к святым: «Если вы не послушаете моего повеления и не исполните моей воли, то скоро вас постигнет злая гибель». Святые же как едиными устами отвечали: «Не погибнем мы у Бога нашего, не умрем мы во Христе Его, ибо Он оживляет нас блаженной и вечной жизнью и дает нам бессмертное царство в наследие и покой; ты же не отлагай нашей смерти, ибо мы с усердием готовы пострадать за Бога нашего; не станем мы поклоняться солнцу и огню, не станем мы слушать нечестивых, безбожнических повелений царских, исполненных смерти и гибели» (20 февраля).

31) Царю Антонину Пию и римскому Сенату св. мученик Иустин Философ (167 г.), первый философ, ставший христианином, пишет в своей знаменитой «Апологии» следующее: «Вы нас можете убивать, но не можете нам повредить» (1 июня).

32) Царским посланникам — патрициям, среди них епископу Феодосию, св. Максим Исповедник, игумен (662 г.), объявляет: «Я с удовольствием исполню все, что повелит мне царь, если это не богопротивно и не вредит вечному спасению души» (21 января).

33) Св. Феодор Студит, игумен (826 г.), заявляет царю Льву Армянину: «Бог в Церкви поставил одних апостолами, других пророками, иных благовестниками, иных пастырями и учителями, к совершению святых» (Ефес. 4, 11-12). Апостол не сказал: иных царями. Тебе, царь, вверено управлять мирскими занятиями и городскими делами да военным делом. Об этом и старайся, а церковные дела предоставь пастырям и учителям, как то и Апостол учит. Если же не так, то знай, что мы не будем слушаться учения, которое противно нашей православной вере, даже если его принесет Ангел с неба, как же мы послушаем тебя, земного, перстного человека».

И тот же св. Феодор Студит говорит тому же царю в царских палатах: «Царь, пойми и уразумей, что не твое дело — рассматривать и исследовать церковные постановления: твоей власти свойственно обсуждать мирские дела и ими управлять, а дела церковные подведомственны святителям и учителям церковным; тебе же приказано только следовать им и повиноваться. Так и Апостол сказал: «Бог поставил в Церкви во-первых Апостолов, во-вторых Пророков, в-третьих учителей» (1 Кор. 12, 29), а не царей. И в других местах Св. Писание повелевает церковными делами управлять церковным учителям, а не царям» (11 ноября).

34) Царь Лев 5-ый Армянин, иконоборец и гонитель православной Церкви, старается через посланников обещаниями и угрозами привлечь на свою сторону св. Феофана Сигрианского, исповедника (818 г.).

«Зачем же, царь, — отвечает тот, — ты устрашаешь меня своею угрозою как какого-нибудь малого отрока розгою. Приготовь для меня мучения, зажги огонь, и я, хотя и не могу ходить по болезни моей, как это ты видишь, — однако за правоверие я брошусь в огонь». А затем тот же св. исповедник пишет царю из темницы: «Твое дело, царь, вести войну против иноплеменников, исследовать же церковные догматы и законы подобает Св. Отцам, а не царям» (12 марта).

35) Св. Михаил исповедник, епископ Синадский (818 г.), говорит царю Льву 5-му Армянину: «Я почитаю св. иконы Спасителя моего Иисуса Христа и Пречистой Девы, Его Матери, и прочих святых и покланяюсь им; твое же распоряжение не считаю возможным исполнить» (23 мая).

36) Неустрашимый исповедник Истины, учитель вселенной, св. Иоанн Златоуст (407 г.) посланникам царицы Евдокии, требовавшей: «Перестань противиться нам и не касайся наших царских дел, ибо и мы не касаемся церковных дел, но предоставляем тебе самому устраивать их…», отвечает:

«Царица желает, чтобы я походил на мертвого, не замечал совершаемых несправедливостей, не слушал голоса обижаемых, плачущих и воздыхающих, не говорил обличений против согрешающих; но т.к. я епископ и мне вручено попечение о душах, то я должен на всё смотреть недремлющим оком, выслушивать просьбы всех, всех учить, наставлять и обличать. Ведь я знаю, что если я не буду обличать беззакония и наказывать беззаконнующих, то подвергнусь наказанию, и потому боюсь, как бы ко мне не были приложены слова пророка Осии: скрыша жрецы путь Господень («скрыли священники путь Господень». Так в греческом и церковно-славянском тексте Библии: Осия 6, 9)… Ибо божественный Апостол повелевает пред всеми изобличать согрешающего, дабы и другие имели страх…

Я обличаю беззаконие, а не беззаконнующих; никому не говорил я в лицо о его, беззаконии, никого не запятнал бесчестием и никогда не упоминал в проповедях имени царицы для обличения ее… Если же кого из слушающих мои поучения осуждает совесть за содеянные им дурные дела, то ему подобает гневаться не на меня, но на себя самого, и пусть он уклонится от зла и сотворит благое… Итак, пусть царица гневается, как хочет, а я не перестану говорить правду. Ведь для меня лучше прогневать людей, чем Бога: «Если бы я и поныне угождал людям, то не быль бы рабом Христовым» (Гал. 1, 10) (13 ноября).

37) Светолучный столп Церкви православной, свт. Василий Великий (379 г.) говорит царскому правителю Модесту на его угрозы: «Если ты отнимешь у меня имение, то и себя этим не обогатишь, и меня не сделаешь нищим. Полагаю, что тебе не нужны эти ветхие мои одежды и несколько книг, в которых заключается всё мое богатство. Ссылки нет для меня, потому что я не связан местом, и то место, на котором живу теперь, не мое, и всякое, куда меня ни сошлют, будет мое. Лучше же сказать: везде место Божие… А мучения что могут сделать мне? — я так слаб, что разве только первый удар будет для меня чувствителен. Смерть же для меня благодеяние: она скоре приведет меня к Богу, для Которого живу и тружусь, и к Которому давно я стремлюсь».

Модест говорит на это: «Никто так дерзновенно не говорил со мною до сих пори». А святитель отвечает: «Да, потому что тебе не случалось ране говорить с епископом. Во всём ином мы показываем кротость и смирение, но когда речь идет о Боге и против Него дерзают восставать, тогда мы, всё прочее вменяя за ничто, взираем только на Него Единого…». Модест отвечает: «Поразмысли до завтра, ибо я тебя предам на погубление». Св. Василий отвечает: «Я и завтра буду таким же, как сегодня, однако желаю, чтобы и ты оставался при своем слове» (1 января).

38) Богозрачное солнце православной истины, херувимский ревнитель православной веры, пресветлое око Церкви православной, св. Симеон, Новый Богослов, игумен (1020 г.), говорит в глаза своему епископу, патриарху Константинопольскому, который его посылал в ссылку и преследовал его хитро и лукаво: «Возьмись нас учить согласно Св. Писанию, следуя древним Св. Отцам, и мы тебя примем как равного Апостолам, и будем землею и прахом под твоими св. ногами; и ты будешь ходить по нам, и мы будем считать это освящением для себя, как хиротонию. И не только это, но и повеления твои мы будем исполнять до смерти. Но если ты не будешь нас учить так, чтобы мы побуждались к покорению твоим повелениям… то, в таком случае, мы не сможем тебе ответить ничем иным, как только словами учеников Христовых: «должно повиноваться больше Богу, нежели человекам» (Деян. 5, 29). Таков порядок, таков путь, такова Истина православной Церкви Христовой от св. Апостолов до днесь, и от сего дня до самого конца мира сего земного. Касательно этого порядка, этого пути, этой Истины, невозможны ни уступки, ни компромиссы, ни отступления. И это ни от кого, даже и от самого Вселенского собора, если бы он состоялся».

Из 11-ой части брошюры архимандрита о. Иустина:

«Постепенно разоряется Церковь изнутри и снаружи, идеологически и организационно; употребляются все средства: известные и неизвестные, явные и тайные, утонченнейшие и грубейшие, салонные и тиранические, циничные и фарисейские, диоклетиановские и пилатовы; нероновы и иудовы. И все это искусно растворено, но на деле это отрава из отрав, только в сахарном обличье…» — так заключает архимандрит о. Иустин, разобрав во II -ой части своей брошюры разные аспекты гонения на Церковь в Югославии. Как и в России, гонения обрушились и на верующих в обществе, и на жизнь Церкви в области церковно-просветительской работы, академий и семинарий, обучения Закону Божию, хорового пения, монастырей. Но цель ликвидации Сербской Церкви включает в себя и внутреннее разложение, пишет о. Иустин:

«Союз священников».

Это просто-напросто — агентура госбезопасности. Встречи, обеды, путешествия, банкеты, разъезды, оплачиваемые диктатурой безбожия. И газета этого союза «Вестник» также. 100% священников, членов, вступили под давлением госбезопасности, кроме только клики наймитов во главе — священников-коммунистов.

Этот союз весь насквозь противодогматический и противоканоничный, противоевангельский и противоцерковный: уродливое, апокалиптическое чудовище, превращенное в «социального» ангела. А газета «Вестник» — не что иное как «евангелие» замаскированного сатаны; это — чаша с ядом, залитая на поверхности тонкой пленкой ложного меда.

Этот союз и по существу своему и по деятельности не принадлежит к Церкви, ибо самим своим существованием работает против Церкви, посрамляет Церковь и разоряет Церковь. Поскольку этот союз самозваннически действует от имени Церкви, то он действует как коммунистически троянский конь в Церкви.

Выбор патриарха.

Диктатура безбожия доселе избрала двух патриархов… И таким образом цинично растоптала св. права Церкви, а через то и святые догматы».

К вопросу о возможности сотрудничества с таким государством о. Иустин пишет:

«Диоклетиан с того света отдает первенство по гонениям христиан нынешним безбожникам коммунистам… Для православного серба под диктатурой коммунистического безбожия все дни превратились в Страстную пятницу: совершается постоянное надругание над Христом, постоянное надсмехательство, оплевание, распинание Христа.

Это сознательно и планомерно делает всякий христоборец и христоубийца. А за ними тащатся известные христопродавцы и христоубийцы в мантиях Иуды. И сотрудничают с ними! В чём? — В оплевании Христа, в умучении Христа, в распинании Христа, в убиении, в возложении бесчисленных терновых венцов на предивную Божественную Главу, которая стоит больше всех миров вместе взятых, всех вселенных вместе взятых, всех видимых и невидимых!

Разжжена вавилонская печь — безбожнический коммунистический режим для Сербской Православной Церкви. В этой новой вавилонской печи не сгорят только лишь люди сильной веры, свято-саввской веры (имеется в виду св. Савва Сербский — прим. пер.). Деннонощно ходим среди огня. То, что мы еще живем, — дело милости Божией и силы Божией. А вокруг нас вихрем высится узаконенная в безбожническом воспитании наигнуснейшая ложь земного мира: «Христос — миф», «Христос не существовал», «Христос — это обман». Вот программа воспитания. Разве это можно признать, разве с этим можно сотрудничать и считать себя христианином? Нет!

Мы заявляем и объявляем: это — самая ужасная, самая бесестыдная и самая гадкая хула, которую человеческие уста могли произнести против наисовершеннейшего, самого очаровательного и самого человеколюбивого человеческого Существа под небом, которое ступало по планете, называющейся Землей. И мы всем сердцем, всей душой, всем умом, всею силою своей стоим рядом с Ним, за Него и за Ним, и это — ценою всех смертей, которые могут на нас возложить все богоборцы и христоборцы мира сего, а не только те, которые действуют в нашей стране.

Диктатура христоборных безбожников и христопредательских Иуд — вот кто виноват в нашей мученической жизни. Диктатура Иуд! Есть ли что-нибудь более отвратительное для Церкви Христовой и для христианина?..

Самая элементарная и рудиментарнейшая логика показывает и доказывает: совершенно нелогично и противологично сотрудничество между откровенными безбожниками, заклятыми христоборцами и православной Церковью Христовой.

Тех, кто ищут такого сотрудничества, или уже сотрудничают, или — страшно сказать! — принуждают к таковому, мы спрашиваем словами св. Апостола: «Какое общение праведности с беззаконием? что общего у света с тьмою? Какое согласие между Христом и Велиаром?» (2 Кор. 6, 14-15). Не слышите ли хри-стоносного Апостола, который гремит; «Но если бы даже мы, или Ангел с неба стал вам благовествоватъ не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема!» (Гал. И, 8). Или вы в гуле безбожнической диктатуры совсем оглохли для Христовой божественной Истины и заповеди: «Не можете служить Богу и маммоне» (Мф. 6, 24).

Не сотрудничество, а сосуществование.

«Богу Божие — кесарю кесарево». Это евангельское сосуществование Церкви и государства, установленное и предписанное безгрешным всеведущим Господом и Спасителем Христом (Мф. 22, 21). Поэтому оно для Церкви неизменно и вечно обязательно.

Кесарю — монету, деньги, на которых образ кесаря. А Богу? — и душу и тело: ибо на душе и в душе образ Божий, образ Божий и на теле и в теле через душу, ибо тело живет боголикой душой и носит эту боголикую душу. Поэтому и то и другое принадлежит Богу — вечности, вечной жизни, вечной истине, вечной правде, вечному разуму, вечному смыслу. Поэтому, Божиим нельзя жертвовать ради кесарева. Первенство и в этом всегда принадлежит Богу.

В Богочеловеке, в Его деле и теле — Церкви, Бог всегда на первом месте, а человек — на втором; всегда всё решается Богом, а не человком. Это всеценность и всемерило вселенской Церкви. Поэтому ко всякому вбпросу она приступает «со страхом Божиим, верою и любовию».

Церковь — богочеловеческий организм, и лишь после этого — организация. Она — тело Богочеловека: поэтому в Ней всё должно рассматриваться и измеряться сперва Богом, а потом человеком.

Никогда не просто только человеком, никогда не «по человеку». Поэтому всегда «должно повиноваться больше Богу, нежели человекам». Когда в этом вопрос, то требуется «лично противостать» вопреки даже и первоверховному апостолу Петру. Здесь остается в вечно неизменной силе боговдохновенное апостольское начало и метод делания Церкви: «угодно Святому Духу и нам» (Деян. 15, 28): сперва Святой Дух, затем мы — мы за Духом Святым и в Духе Святом и со Духом Святым.

«Богу Божие — кесарю кесарево» — это Евангельский принцип сосуществования между Церковью и государством. Не сотрудничества, а коэкзистенции между Церковью и государством. Не сотрудничества тем боле, когда «кесарь» гонит всё, что есть Божьего, и не хочет знать ничего Божьего, и лишь уничтожить хочет всё, что Божие. Здесь нет главных условий для сотрудничества. Или равноправное сосуществование установок и человеческих личностей, или же страдание Церкви от гонителей, мучителей, насильников, которые отрицают и гонят Бога и Божие, а диктатурой навязывают анти-Бога и анти-Божие. Тогда Церковь и государство — врозь, отдельно, сами по себе. Не вмешиваться во внутренние дела Церкви, не касаться Ее вечных и свято-евангельских обязанностей и прав.

Ясно, что Церковь должна при всяком режиме, даже и при безбожническом, находить свой modus vivendi (способ существования), но всегда в духе и границах Е вангельского принципа сосуществования: «Богу Божие — кесарю кесарево». И это еще под верховным контролем Всеевангелия: «должно повиноваться больше Богу, нежели человекам». Если же это невозможно, то Церкви остается как единственный евангельский modus vivendi (способ существования): мучиться за Господа Христа, терпеть, злострадать и так бороться за основные права веры и душ.

Наши коммунисты во всеуслышание проповедуют и выступают за сосуществование разных идеологий, разных идеологических систем и режимов. Вот им самая непосредственная возможность проявить этот принцип действительно у нас. Не в теории, не абстрактно, не пропагандно, не для экспорта.

Но вы то ищете вместо сосуществования и навязываете Церкви сотрудничество. А это значит: ищете и принуждаете нас слушаться вас более, нежели Бога, и — страшно и сказать! — чтобы мы ради вас работали против Бога, против Господа Христа!

На это ваше стремление и принуждение вот вам неизменный и вечный ответ Церкви устами богоносного Апостола: «судите, справедливо ли пред Богом, слушать вас более, нежели Бога?» (Деян. 4, 19). Всегда мы исповедуем и проповедуем: «должно повиноваться больше Богу, нежели человекам».

Если не будет для нашей Сербской Православной Церкви такового сосуществования, то все разговоры наших коммунистов о сосуществовании на межгосударственном и межконтинентальном уровне останутся голыми абстракциями, мертвой схемой, мифом для вывоза, сиренским за-влекающим рекламным пением, пропагандной басней, байкой из коммунистической тысяча-одной ночи.

Сербския сердца земной и небесной Сербии содрогнулись от боли и ужаса, и все еще в судороге сжимаются; и все сербские лица от стыда и срама вспыхнули, и доселе пылают стыдом, когда на сербской земле была распространена ложь, и постоянно распространяется — космическая ложь: что Сербская Православная Церковь в коммунистической Югославии свободна, и что Ее отношения с государством — хорошие, наилучшие, самые прекрасные. Эту космическую ложь распространяли по всей земной и небесной шири коммунисты и их оборотни, и они всё громче, всё крикливее, всё бесстыднее, всё беззастенчивее, всё наглее, постоянно распространяют эту ложь и на восток, и на запад, и на север, и на юг, на земле и к небу, так, как будто весь Иуда вселился в них.

А факты с каждого квадратного метра нашей земли прямо говорят и вопиют против этой иудиной безглазой и бесстыдной лжи. И объявляют плач и рыдание и мучительно скорбную истину всем, у кого есть уши, чтобы слышать: Сербская Православная Церковь постоянно находится посреди диоклетиановского мучилища диктатуры безбожия».

Активное участие в системе мифов и фикций богоборческого строя, создававшегося «партией нового типа», означает осквернение идолослужением, поскольку, как пишет о. Иустин, «в коммунистической Югославии безбожие действительно государственная вера, которую диктатура безбожничества всеми возможными средствами навязывает гражданам этой страны». Из этого вывода вырастает у о. Иустина глава под названием:

Ренессанс языческого идолопоклонства.

«Измышлено новое верховное божество, новый верховный идол — государство (коммунистическое). Диктатура безбожия требует, чтобы этому идолу принесли в жертву всё: совесть, веру, память, тело, и всё видимое и невидимое. Новый верховный идол, новый верховный бог, новый Зевс окружен новыми богами, новыми идолами. Это — позитивистская «наука», материалистическая философия, коммунистическая этика, анархистская эстетика, «соцреалистическая» литература, и… всё прочее тому подобное. Этим идолам обязан кланяться каждый и приносить им в жертву себя и всё свое.

Что это такое? Да это просто вампирское идолопоклонство, вампирское языческое многобожие, вампирский фетишизм. Вместо одного и единого истинного Бога и Господа Иисуса Христа — масса самозванных богов и божков, идолов и идолят. Стараются быть безбожниками, а на самом деле — многобожники, идолопоклонники. Непрестанно измышляют себе новых идолов, провозглашают их богами и вносят в свой новый пантеон, в свой дикий ритуалистический церемониал. А диктатура безбожия изо всех сил старается каждого уговорить или принудить поклоняться новым богам и приносить им жертву, поддерживать «культ личности». Этим путем происходит вот что: устанавливается вампиризм языческого образа мышления, языческого понимания, языческого делания, языческого образа жизни. И так проходит и самая жизнь «в богомерзких идолослужениях…» (1 Петр, 4, 3)».

("Православная жизнь". № 1, 1993 г.)

"Дух есть Бог: и иже кланяется
Ему, духом и истиною достоит кланятися". (Иоан. IV, 24)

В пятую неделю по Пасхе за Божественной литургией читается Евангелие от Иоанна, повествующее о замечательной беседе Господа Иисуса Христа с женой-самарянкой. В этой беседе Господь высказал чрезвычайно важную мысль о том, что истинно-верующие в Бога люди должны поклоняться Богу в духе и истине:

"Грядет час, и ныне есть, егда истинии поклонницы поклонятся Отцу духом и истиною: ибо Отец таковых ищет поклоняющихся Ему. Дух есть Бог: и иже кланяется Ему, духом и истиною достоитъ кланятися" (Иоан. IV, 23-24).

Очень любят это место из Евангелия разного рода лжеучители-сектанты, ополчающиеся на Православную Церковь. Они истолковывают его по-своему — в том смысле, будто Христос-Спаситель этими словами запрещает всякую обрядность, всякое внешнее выражение молитвенных чувств. При этом они забывают другое важное изречение Священного Писания, говорящее против такого толкования: "Прославите убо Бога в телесех ваших, и в душах ваших, яже суть Божия" (1 Кор, VI, 20). Да и простой здравый смысл подсказывает: если человек двухсоставное существо — состоит из души и тела, то почему же тело не должно участвовать в Богопоклонении?

Смысл этого изречения гораздо более глубокий: истинное Богопочитание не связано ни с каким местом, но прибретает цену лишь от внутренних качеств своих. Не то это значит, что место совсем не имеет значения и что форма не нужна вовсе, но что главное — это внутренняя настроенность человека.

Поклонение Богу должно быть "духовно" и "истинно". Везде можно и нужно молиться Богу, но молитва эта должна быть "духовна", то есть должна служить выражением действительного нашего внутреннего духовного устремления к Богу, и должна быть "истинна", то есть не лицемерна, не притворна, — не показная только, наружная и фальшивая, но вполне искренняя, исходящая из глубины сердца и отражающая действительное настроение души молящегося.

Настоящая "духовная" и "истинная" молитва, или, как ее называют святые отцы-подвижники, молитва "умно-сердечная" — удел лишь немногих. Она требует большого подвига — труда над очищением своего сердца от греховных страстей, борьбы с рассеивающими внимание человека греховными помыслами. Велика немощь нашего естества человеческого, поврежденного грехом, и не так-то легко приобрести дар настоящей, ничем не развлекаемой молитвы — молитвы, которая вполне выражала бы собою наше поклонение Богу "в духе и истине". Много значит тут, однако, искреннее стремление стяжать такую молитву.

Но что сказать о людях, которые и не стремятся к такой молитве — которые привыкли молиться лишь наружно? Еще хуже, если молятся с какой-либо целью напоказ. Бывает и это. Но совсем страшно, когда люди только вид делают, что молятся, не веруя вовсе в Бога и не желая приносить поклонения Богу, а поклоняясь на деле врагу Божию и врагу человеческого спасения — диаволу. А ведь такие люди есть, и в настоящее время их становится всё больше и больше!

Еще ужаснее, когда такие люди оказываются в среде духовного сословия, когда они облечены в священный сан и состоят в высоких иерархических степенях. Будучи сами отступниками от Христа в душе, при сохранении одной лишь видимости верности Ему, они губят вверенные им души, увлекая за собой на путь отступления верующих. Они и составляют собою ту «церковь лукавнующих», о которой говорил ещё Псалмопевец: Возненавидел церковь лукавнующих, и с нечестивыми не сяду (Пс. ХХУ, 5). Эта «церковь лукавнующих» в настоящее время, хитроумными происками врага человеческого рода, не безуспешно стремится подменить собою и совсем заменить для верующих истинную Церковь — подлинную Церковь Христову.

Все мы, кажется, более или менее хорошо знаем богоборческую сущность человеконенавистнического учения, сгубившего нашу несчастную Родину-Россию, так называемого "коммунизма", или "большевизма". Ни для кого не тайна, что одним из самых основных положений этого разрушительного учения является полное отвержение всякой религии, всякой веры в Бога, в духовный мир и решительная, непримиримая борьба "не на жизнь, а на смерть" с Церковью Христовою. При этом особенно ненавистен богоборцам -коммунистам величайший и радостнейший христианский праздник Пасхи, как день победы нашего Господа и Спасителя над силою ада. Чего только ни предпринимали они, к каким только ухищрениям и насилиям ни прибегали, лишь бы искоренить в русском народе торжественное празднование этого дня! Характерно в этом отношении признание, сделанное однажды издававшейся в Советской России газетой "Безбожник": «Пария стремится выкорчевать праздник Пасхи по следующим соображениям: христианская церковь учит, что Пасха — праздник любви, братства … Христианские священники в дни Пасхи говорят верующим: "Простите друг другу обиды, обнимите друг друга, простите врагам вашим". Партия считает это учение совершенно неприемлемым для народов: Пасха христианская сеет в народных массах вредные идеи …».

Откровенное признание! Куда уж идти дальше?

И вот, несмотря на все это, богоборческая советская власть, не будучи в силах "выкорчевать праздник Пасхи" и уничтожить веру во Христа в русском народе путем воздвигнутых ею страшных кровавых гонений, в настоящее время, в очах искусно введенных ею в заблуждение людей, выступает чуть ли не в роли покровительницы Православной веры и Церкви.

Среди русской церковной иерархии она нашла нескольких лиц, весьма податливых и готовых на всякие компромиссы, которые согласились сотрудничать с нею в достижении её страшных богоборческих целей. Служа по наружности Христу, они служат теперь в действительности безбожной коммунистической партии, послушно выполняя все её задания, даже в мировом масштабе.

Так возникла советская «церковь лукавнующих», начало которой положил в 1927 году митр. Сергий, издавший свою известную декларацию, в коей он призывал православную русскую паству «выразить всенародную благодарность» советской власти за «внимание к духовным нуждам православного населения» (это лютой-то гонительнице Христовой веры и Церкви!), признать ее законной «властью от Бога» и повиноваться ей «не только из-за страха, но и по совести», признавая её радости и успехи своими радостями и успехами, а неудачи — своими неудачами.

Во время второй мировой войны безбожная советская власть также весьма искусно использовала в своих целях подъём религиозного и патриотического чувства в русском народе. Митрополит Сергий был сделан «патриархом» и в благодарность за это издал ужасную, исполненную лжи и клеветы на исповедников веры и новомучеников Российских, книгу: «Правда о религии в России», в которой ставил себе целью «доказать», что никаких гонений на веру и Церковь в Советской России не было и нет и что «Церковь не может жаловаться на власть» (см. стр. 24-25).

Стал выходить даже периодический церковный журнал. Но достаточно прочесть хоть несколько номеров этого издаваемого «церковью лукавнующих» с «благословения» богоборческой советской власти «Журнала Московской Патриархии», чтобы видеть, как верно служит она врагам Христовым, какую интенсивную пропаганду коммунистического режима ведёт она во всём мире, без зазрения совести, выдавая ложь за истину и истину провозглашая ложью.

Этою «церковью лукавнующих» широко пользуется в настоящее время безбожная коммунистическая партия для того, чтобы с её помощью распространить своё влияние и власть на Православном востоке и даже во всем инославном мире. И как мы видим теперь — во многом уже успевает.

Кто не пережил большевизма в России, тот никогда не поймёт до конца, какой ужас он собою представляет. Поэтому не приходится особенно удивляться тому, что народы, даже и симпатизировавшие прежде России, перенесли свои симпатии на современную большевицкую Россию, считая её законной преемницей и продолжательницей дела прежней царской России.

Но сколько велико перед Богом, перед истинной Церковью и перед подлинной национальной Россией преступление служителей этой «церкви лукавнующих», которые всеми силами стараются утвердить всех в этом заблуждении!

Действуют они при этом и на их воображение, стремясь поразить его представлением мнимого величия и мощи современной «Русской Церкви», будто бы совершенно свободной и даже ещё более свободной, чем она была в царской России. Широко используют они и слабости человеческой природы, падкой на честолюбие и сребролюбие.

Но разве не странно это? Лютые богоборцы, открыто исповедующие свою ненависть ко Христу, и Его Божественному учению и давно уже провозгласившие «отделение Церкви от государства», оказывают теперь всемерную и всестороннюю поддержку преемнику митр. Сергия — нынешнему, новому своему избраннику патриарху Московскому и всея Руси Алексию. Они охотно позволяют ему и его ближайшим сотрудникам ездить заграницу. Они поощряют чрезвычайно частые, как никогда в прежние времена, приезды в Россию представителей поместных православных церквей, вплоть до самих патриархов, и разных инославных делегаций, и при этом оплачивают все расходы по таким поездкам. Мало того: такие посетители получают щедрые дары, а некоторые, по их собственному откровенному признанию, даже регулярную материальную помощь, в виде периодически выплачиваемого им денежного пособия.

Так, например, в том же «Журнале Московской Патриархии» (№ 5 от 1945 г.) в статье: «На приёме у Сталина» мы находим, сообщение митр. Николая о том, как патр. Алексий благодарил правительство СССР за то, что оно «предоставило транспортные средства для прибытия из заграницы приглашённых на собор почётных гостей, теплую одежду для пребывания их у нас на зимние дни, помещение и питание в Москве для всех членов собора, автомобили и автобусы для их поездок в Москве». Ведь, кажется, совершенно ясным, что убеждённые противники всякой религии не станут всего этого делать даром!

В результате мы читаем в том же журнале безконечные восторженные отзывы представителей православных поместных церквей, а равно и инославных делегаций и гостей о своём пребывании в СССР и о необыкновенной свободе и расцвете религиозной и церковной жизни в Советской России.

Мало, очень мало остаётся ныне людей, даже среди служителей Церкви, способных на исповеднический и мученический подвить за истину Христову. И много, очень много падких на разного рода искушения и обольщения, — особенно же на искушения честолюбием и корыстолюбием. В наш век почти полного оскудения истинной духовности, искреннего стремления безкорыстно поклоняться Богу в духе и истине, редко-редко кто устоит перед подобными искушениями. А денежные дары многим совсем ослепляют их духовные очи — так что они готовы чёрное называть белым, а белое — чёрным.

И вот мы наблюдаем теперь жуткую и скорбную картину того, как растёт повсюду влияние советской «церкви лукавнующих», которую многие уже ныне склонны признавать истинной, законной Русской Церковью, несмотря даже на полное попрание церковных канонов её основателями и вершителями её судеб. И как всегда в подобных случаях, несмотря на вопиющую очевидность, которая свидетельствует о противном, они придумывают всякие благовидные соображения и предлоги к её признанию. А в этом враг человеческого спасения, конечно, всегда придёт на помощь: казуистика, ложь, обман, клевета — его обычные орудия.

(Архиепископ Аверкий. Современность в свете слова Божия.
Слова и речи Т. 1 Джорданвилъ. 1975г. С- 370 -377.)

Закончить же хотелось бы словами из другой проповеди Архиепископа Аверкия:

Всем, без исключения, русским людям надо же, наконец, понять, что нет никакой логики в том, что бы признавать советскую богоборческую власть «властью от Бога», а служащую ей советскую «церковь» — истинной Церковью (т. 2, стр. 14).

В самом деле. Разве не отступление от Христа — признание «властью от Бога» той власти, которая главной своей задачей ставит вполне сознательную борьбу за искоренение веры Христовой в сердцах людей, выражение благодарности этой власти за её мнимую заботу о духовных нуждах верующих, активное сотрудничество с нею в её стремлении к мировому господству, поддержка её силою своего духовного авторитета?

Разве не отступление от Христа — хулить новомучеников Российских, кровь свою проливших за Христа и за Его Святую Церковь, называя их «пособниками чёрного дела», и не стыдиться стоять «на вытяжку» в почётном карауле у гроба лютого гонителя Христовой веры? (Речь идет о снимке, помещённом в «Журнале Московской Патриархии», изображающем, как митр. Николай Крутицкий (Ярушевич) стоит в белом клобуке и с посохом в «почетном карауле» у гроба Сталина. Упоминание Архиепископа Аверкия об этом факте можно найти в т. 4, стр. 354. - прим. ред.).

Разве не отступление от Христа — «относиться с полным братским уважением» к таким «иерархам», «ни в чём их не упрекая» и, следовательно, вполне солидаризируясь с ними? (т. 1, стр. 401).

От редакции:

Публикуемая ниже статья проф. И.А. Ильина была вызвана лжеучением сергианского иерарха митр. Литовского и Виленского Елевферия (Богоявленского), изложенным в двух его книгах «Неделя в Патриархии. Впечатления и наблюдения от поездки в Москву» (Париж, 1933) и «Мой ответ митрополиту Антонию» (Ковно, 1935). В этих работах митр. Елевферий, ранее уже получивший известность как яростный сторонник Декларации 1927 г. и клеветник на свв. Новомучеников, предпринял попытку не только оправдать церковную политику митр. Сергия (Страгородского), но и дать всестороннее обоснование самому явлению сергианства, подвести под него богословский фундамент.

Идеи митр. Елевферия, высказанные в этих книжках, затем неоднократно использовались сергианской пропагандой, и большая часть из них просуществовала до нашего времени. Так например, трудами идеолога экуменизма митрополита Ленинградского и Ладожского Никодима (Ротова) и его сподвижников было основано целое направление богословской мысли по «православному» оправданию Октябрьской революции и подобных ей, как «соответствующих евангельским идеалам», созвучных учению Христа Спасителя (богословие революции). Договорились до утверждения, что Христос на Кресте всыновил Себе будто бы не только верующих Ему, а всё человечество поголовно. Следовательно, Телом Христовым, Церковью являются все люди, независимо от их отношения ко Христу, а потому и выходит, что «неверующие братья» (т.е. безбожники и сатанисты-коммунисты) могут творить и творят дело Божие — дело построения Царства Божия на земле, каковым является «коммунизм», а верующие, закоснев в своих предрассудках, даже часто противятся этому Божию делу! ("ЖМП". 1973. № 8, стр. 32) А в патриаршем и синодальном Послании по случаю празднования 50-ти летнего юбилея Октябрьской Социалистической Революции было заявлено, что начинания этой революции "созвучны евангельским идеалам" ("ЖМП". 1971. № 7). Поэтому нам представляется своевременным публикация работы Ильина, в которой он убедительно опровергает построения одного из ведущих сергианских апологетов. Критика православного философа оказалась настолько точной, что митр. Елевферий выпуская в 1938 г. свое новое сочинение «Соборность Церкви. Божие и Кесарево», в котором он развил свои еретические мысли о природе взаимоотношений Церкви и государственной власти, вынужден был из 350 страниц книги 71 страницу уделить ответу на короткую статью Ильина, занимавшую едва 15 страниц. Однако, к тому времени крах сергианской линии по «спасению» Церкви с практической стороны стал очевиден для всех, поэтому теоретическая защита митр. Елевферием как этой линии, так и своего лжеучения оказалась явно несостоятельной.

Текст статьи И.А. Ильина приводится в сокращении по дополнительному тому его собрания сочинений, вышедшему в свет в 2001 г. под названием «Кто мы», стр. 48 – 72.

– 1 –

С тяжелым чувством берусь я за газетное перо после долгого девятимесячного перерыва. Не с чувством любви и гордости, чтобы воздать должное русскому таланту или гению, но с чувством сдержанного стыда и духовного негодования, чтобы указать на ложное и соблазнительное учение. Это учение должно быть обличено и опровергнуто. Его нельзя замалчивать, его невозможно обходить. Нельзя даже оставаться с колеблющимся, неясным, двоящимся ответом на вопрос, который оно выдвигает и разрешает. Ибо этот вопрос касается судьбы России, ея крушения, ея муки и ея возрождения. И разрешается он в сторону погибели. И ещё он касается самого основного существа исповедуемого нами Православия; и разрешается он в сторону формального законничества и последовательного непротивленчества. В общем, всё сводится к тому, что советская власть установлена Христом, Сыном Божиим; что коммунисты суть слуги Божий и исполняют волю Бога; и что поэтому не только предписывается повиноваться им за совесть, но воспрещается и осуждать их.

После всего того, что мы видели и слышали за последние двадцать лет великой всероссийской и мiровой смуты, нам пора было бы приготовиться ко всему и не удивляться ничему. Но учение, о котором мне необходимо высказаться, особенное.

Оно выдвинуто православным иерархом, митрополитом Литовским и Вилен-ским, Елевферием, в двух книжках: «Неделя в Патриархии. Впечатления и наблюдения от поездки в Москву» (Православное издательство. Париж, 1933) и «Мой ответ митрополиту Антонию» (Ковно. Июнь, 1935) [В дальнейшем я буду обозначать первый источник римской цифрой I, а второй – римской цифрой II – прим. Ильина].

Тот факт, что нашелся пребывающий на свободе и ничем ни от кого не угрожаемый православный епископ, который не только высказывает устно и печатно такие суждения, но ещё пытается уверить нас, будто он этим «выражает волю Божию, возвещенную нам в Божественном Откровении» (II, стр. 66), – несомненно, будет отмечен в истории русской смуты и революции. Но мы, русские православные ученые за рубежом, решительно не считаем возможным, чтобы историк добавил к этому: «сие воззрение было выслушано национальной эмиграцией и никаких существенных возражений не встретило»…

Я знаю и разумею, что автор этого воззрения носит сан православного епископа. Посему я буду говорить не об авторе, а только о его теории, однако, именно в том виде ея, в каком она изложена в двух указанных источниках. Я никак и ничем не позволю себе коснуться сана или персоны автора; я совершенно обойду молчанием вопрос о его личных свойствах и о мотивах его выступления. Но печатно высказанное им учение стало системою соблазнительных идей в Русском Православии; и от этой теории, пытающейся предписать нам совершенно определенную, религиозную, нравственную и политическую практику, мы обязаны отмежеваться - духовно, религиозно и практически. Сан дает учительный авторитет: но он не дает права на безапелляционность и не возлагает на других обязанность некритически принимать соблазнительное учение. История Церкви знает епископов, впадавших в ересь и осуждавшихся на соборах. Ещё будучи в России, мы видели живоцерковцев и обновленцев, носивших епископский сан: что же, мы были обязаны благоговейно склоняться и перед всем тем, что они тогда и там утверждали? Нет, во имя Христа, во имя Церкви, во имя собственной совести – мы должны были обличать их кривые воззрения и их кривые дела. Мы решительно отказываемся признавать, что епископский сан прикрывает все и всякие воззрения, все и всякие дела. Мы достаточно видели, страдали и думали за последние двадцать лет. И постигли опытом последних крушений и бед церковных, что означают слова Апостола Иоанна: «не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они» (1. Посл. 4:1).

Итак, да будет сану - подобающий почет, а соблазну – подобающее обличение.

– 4 –

Учение о богоустановленности советской власти, выдвигаемое м. Елевфери-ем, состоит в следующем:

Перед самым своим вознесением Христос Сын Божий сказал: «Дана Мне всякая власть на небе и на земле» (Мф. 28:18). Это означает, что «полнота власти – у Христа и всякая власть, как «кесарево» исходит от Него и служит спасению людей» (I, 3; И, 61). Пока это спасение не совершено, власть над спасаемым мiром неизменно и неотъемлемо будет принадлежать Ему (I, 4). Посему «всякая власть на земле, как власть - Христа» (II, 62). Она Христом «дается» (И, 13); от Него исходит (II, 61); устанавливается Им, согласно Его, нам «неведомым», «спасительным планам» (I, 4). Какова бы ни была эта власть, - власть ассирийского царя Сеннахерима, или власть персидского царя Кира, или власть Навуходоносора, или власть римских императоров-гонителей, или же советская власть, – безразлично: она «исполняет волю Бога» (II, 64); и христианин должен не только разуметь это, но и делать практические выводы из этого. «Роль власти, как Божьего слуги, должна определяться … в связи с длительным процессом религиозно-нравственной жизни народа» (II, 64) В Писании сказано: «Ибо только Я знаю намерения, какие имею о вас, говорит Господь, намерения во благо, а не на зло, чтобы дать вам будущность и надежду» (Иер. 29:11; Елевф. II, 64).

Этому, полагает м. Елевферий, соответствует и учение ап. Павла: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены, Посему противящийся власти [Митр. Елевферий считает возможным цитировать Писание неточно, произвольно внося множественное число вместо единственного и переставляя слова. – прим. Ильина] противится Божию установлению; а противящиеся сами навлекут на себя осуждение» (Рим. 13:1-2). «Что здесь можно возразить?» - спрашивает автор (II, 62). А в другом месте поясняет: «Колебать абсолютность этой Божественной воли, которая должна быть фактом христианской веры, ограничивать её какими бы то ни было человеческими соображениями значило бы только свидетельствовать о своем невхождении сознанием в эту Божественную волю …» (I, 4). Предоставлять личному человеческому усмотрению «определение качества власти, законности или незаконности ея» значит оставить «жизнь человечества» «без воли Божией», поставить её на пустоту, отдать постоянному хаосу; тогда как «весь созданный Богом Mip в порядке и целесообразности жизни держится данным ему Творцом законом, волею Его», а человечество есть «венец Божия творения» (II, 66). «Произвольное отношение» к «установившейся на земле власти» (II, 60-61) – недопустимо; оно осуждено христианским Откровением.

Отсюда необходимость повиноваться советской власти и утверждать ея законность. «Стать во враждебные отношения» к ней - значит «выступить против воли Божией» (II, 65). Повиноваться же ей надлежит «с доброю совестью» (II, 67), как писал м. Елевферий – «не только из страха, но и по совести» (II, 69), как призывал митр. Сергий, ссылаясь на ап. Павла: «Неужели Христос, призывая «отдавать кесарево кесарю» (Мф. 22:21), «учил льстивому исполнению гражданских обязанностей?» (II, 69). И ап. Павел «неужели учил лицемерию»..? (II, 69). Это исключено. Посему все христиане должны повиноваться советской власти – добровольно и чистосердечно. «Богу – всё не только духовное, спасительное и спасающее, но и по совести исполнение гражданских обязанностей, поскольку в этом есть воля Божия, а гражданской власти только последнее, поскольку она не касается веры, спасительного пути» (II, 72).

Но и этого мало. Христиане должны помнить, что Апостолы «строго обличали тех», которые «идут вслед скверных похотей плоти [Эти слова почему-то не включены автором в цитату. – прим. Ильина], презирают начальства, дерзки, своевольны [Эти два слова у автора произвольно выпущены. – прим. Ильина] и не страшатся злословить высших, тогда как и Ангелы, превосходя их крепостию и силою, не произносят на них пред Господом [У автора произвольная перестановка слов. – прим. Ильина] укоризненного суда» (2 Пет. 2:10-11, у автора II, 65). В послании же ап. Иуды прямо указуется, что как блудодействовавшие Содом и Гоморра подверглись казни огня вечного - «так точно будет и с сими мечтателями, которые оскверняют плоть, отвергают начальства и злословят высокие власти. Михаил Архангел, когда говорил с диаволом, споря о Моисеевом теле, не смел произнести укоризненного суда, но сказал: «да запретит тебе Господь». А сии злословят то, чего не знают; что же по природе, как безсловесные животные, знают, тем растлевают себя» (Иуд. 1:8-10, у автора II, 65).

Отсюда ясно, что Господь возбраняет православным людям презирать советскую власть, злословить её, отвергать её и произносить над нею укоризненный суд. Допустимо только безпрекословное повиновение за совесть, «в согласии с заповедями Божиими», дабы советская власть «видела это, и Дух Божий возглаголил бы чрез неё благая о Церкви Святой» (II, 67) [Последние слова приводятся митр. Елевферием из послания Местоблюстителя митрополита Петра. – прим. Ильина].

Необходимо отметить, что м. Елевферий не считает себя сторонником «безбожной советской власти»; для него, «русского иерарха, она тяжела, ибо под нею тяжко страдают и Церковь наша, и родина» (II, 66). Однажды у него срывается даже такое признание, что «безбожные коммунисты» «в религиозной сфере действуют по вдохновению сатаны»; но и тут оказывается, что у них будто бы «есть предел, всегда живой, который был указан Богом дьяволу, когда он просил дать ему власть над Иовом»; «он в руке твоей, только души его не касайся» (Иов. 2:6)[ Цитата из Свв. Писания опять неполная. В Библии стоит: «только душу его сбереги». – прим. Ильина]. Этих прав никто не может отнять у христиан» … «Только сам человек может потерять их, сделавшись богоотступником» (II, 18).

Но как бы то ни было, автор убежден, что верно «выражает волю Божию, возвещенную нам в Божественном Откровении» (II, 66), и что вся русская православная эмиграция, мыслящая иначе, идет по ложному пути.

– 5 –

В противовес этому мы утверждаем и исповедуем, что вся изложенная только что доктрина зовет на ложный и соблазнительный путь, чуждый православному христианству и зловредный для русского национально-патриотического дела. И ещё мы утверждаем, что эта доктрина основана не только на неверном истолковании отдельных мест Св. Писания, но и в особенности на неверном понимании основного учения христианства о свободе.

Начнем с того, что слова Христа при вознесении, приведенные у Матфея, автор совершенно произвольно и неубедительно толкует в государственно-политическом смысле: «Дана мне всякая власть на небе и на земле». Всякое такое толкование, изъемлющее отдельные фразы из текста и придающее им наиболее элементарное и «подходящее к случаю» толкование, бывает отсеченным от Духа. Св. Писание Нового Завета изобилует местами, говорящими о полновластии Христа (например: Мф. 11:27; Лк. 1:32; Ин. 3:31-35; 13:3; 17:2; 1 Пет. 3:22; Рим. 14:9; Ефес. 1610; Флп. 2:9; Кол. 1:13-18; 2:15; Евр. 2:8; Откр. 19:16). Но нигде, решительно нигде это полновластие не понимается в смысле установления всемiрной государственной власти. Под «властью» разумеется или известный ранг безплотных сил небесных («престолы ли, господства ли, начальства ли, власти ли»); или же облеченность Христа, Сына Божия, в победную силу по отношению ко греху, к закону природы, к смерти, к ветхозаветной букве, к дьяволу и адским «преисподним» силам; или же обладание Им всею полнотою откровения и всею мощью душеспасения; или, наконец, эсхатологическая власть Его на Страшном Суде и в Вечном Царствии. Но представлять Христа, Царство коего «не от мiра сего» (Ин. 19:36), как небесного суверена, назначающего всех земных правителей, всех «кесарей», не исключая и сатанински одержимых злодеев, – значит поистине искажать православное учение о Христе, в действительности возглавляющем единую Церковь, но отнюдь не множество земных государств. К тому же внимательное чтение греческого подлинника Нового Завета быстро бы убедило бы всякого, что «духовные власти», побежденные Христом и подчинившиеся Ему, обычно обозначаются в Писании иными терминами (экзусиай, дюнамейс, архай), чем власти государтсвенно-политические (гегемон, базилеус, кюриотэс). Только термин «экзусиа» встречается иногда и в значении государственной власти; но тогда это бывает ясно из контекста.

Но допустим на миг, вопреки всему, что Христос действительно стал устанавливать правительства во всех странах и государствах. Казалось бы, что такой божественный и радостный порядок мiроустроения, устраняющий из политики человеческую свободу, человеческий произвол, человеческую корысть и злобу, должен был бы воздвигнуть всюду мудрых, благих и кротких правителей, умирить нашу жизнь и водворить везде справедливость и изобилие. Но на самом деле мы видим в истории нечто иное, и очень часто – прямо противоположное этому, в политике царят именно произвол и своекорыстие. Вокруг правителей кипит зависть и интрига; карьеризм и предательство возводят людей к власти; благих царей и законнейших правителей убивают и замучивают; злодеи и тираны захватывают в свои руки бразды правления и развращают народы безбожием и безсовестностью. Казалось бы, одно это зрелище политических смут и мерзостей должно было бы навести христианина на мысль о том, что не всякая власть исходит от Христа; что, наоборот, водворение власти в стране есть дело человеческой свободы, а потому и человеческих страстей, грехов и произволений. Казалось бы, что может быть религиозно противоестественней и непозволительней, чем видеть океан злобы, низости и безбожия, проистекающий от какой-нибудь власти, и потому именно стремиться возвести её ко Христу, изобразить эту власть осуществительницей воли Сына Божия и потребовать от терзаемых и духовно-развращаемых ею народов – безпрекословного неосуждающего подчинения ей за совесть?!

– 6 –

Признаюсь открыто, что, читая книжки м. Елевферия, я все время боролся со странным и страшным воспоминанием. В 1489 году в католических странах Европы была выпущена книга «Молот ведьм» (Malleus Malleficarum); ея составили два инквизитора – Шпренгер и Инститорис. В этой книге содержится учение о том, как надлежит замучивать пытками и доканывать насмерть больных, истерически галлюцинирующих женщин, в качестве «ведьм» якобы имеющих сношение с дьяволами. Все сие – на основании Св. писания Ветхого и Нового Завета. Кто читал эту кошмарную книгу, тот никогда её не забудет. Она учит мучительству и ссылается на Христа; она видит болезнь, предлагает чудовищный по жестокости способ обхождения с нею и возводит всё сие к Сыну Божию, прикрывая всё Его именем.

Читая книжки м. Елевферия, я боролся с этим воспоминанием, указывая сам себе на отсутствие полного сходства между обеими теориями. Но чувство говорило мне иное: вот опять антихристово дело прикрывается именем Христа! В иной связи, иначе; но уже не от лица католика, а от лица православного епископа … который при этом от времени до времени торжествующе вопрошает: «что здесь можно возразить?»…

«Здесь» должно привести в возражение все Св. Писание Нового Завета, но взятое не в отсечении от Духа; не в букве отдельных фраз, а в его истинном, духовном смысле. Антихристово дело не может проистекать от Христа; сатанинские правители, дьявольски губящие народ и растлевающие его дух – не могут «исполнять волю Бога», но могут исполнять лишь волю сатаны. Именно это дело и такое дело совершается ныне в России. Следовательно, оно не от Бога. И никакие ссылки на «недоведомые» планы Божий – не помогут соблазну. Ибо если эти планы кому-нибудь «недоведомы», то он их не ведает и не разумеет; как же он дерзает ссылаться на них? Как он дерзает говорить: вот явное дело сатаны: но на самом деле – оно есть дело Христа, а потому надо повиноваться сатане как слуге Божьему … И кто произносит это учение? Православный епископ. И за что он выдает это свое учение? За подлинное учение Христа и Церкви!..

Дух сатаны у коммунистов он признает; но только «в религиозной сфере» (И, 18). Что же касается иных мероприятий советской власти, то их он возводит ко Христу, как например, всеобщее изъятие собственности: ибо, думает он, «земные блага» «почти всегда» «ведут к понижению веры» «до потери её», они становятся «уже злом», которое «в спасительных путях Божиих требует упразднения совершающегося Христом через властей» … (II, 63. Подчеркнуто мной – И.И.). Что же касается стремления коммунистов «вытравить веру и нравственность» в «жителях», то он признает, что это «прискорбно» и «тяжко», но склонен думать, что это тоже «ко спасению» (II, 63-64).

Итак, коммунисты оказываются отчасти «слугами Божьими», отчасти же слугами сатаны; но и тут им, согласно вымыслу автора, якобы заповедан предел – «не касаться души» русского народа и блюсти его права, и «эти права» русского народа «сам Господь хранит и укрепляет» (II, 18)…

Но что же делать, если этот «предел» давно уже с самого начала попран коммунистами и если вот уже 18 лет именно к ним применимы слова Писания: «бойтесь более того, кто и душу, и тело погубит в геенне» (Мф. 10:28)?

Ведь замысел коммунистов един и целен; и весь целиком направлен против Христа, против Духа, против свободной религиозной личности, против православной России. Ведь сам митрополит Сергий свидетельствует открыто о коммунистах в своем послании: «Они ставят своею задачею борьбу с Богом и его властью в сердцах народа» (II, 70). Душерастление оказалось их главной задачей: люди твердокаменные и костоломные, они вот уже 18 лет изощряются в изобретении все новых и новых приемов для вытравливания духовности, веры, совести и чести из человеческих душ, не соблюдая никаких, неправдиво приписываемых им «пределов» …

Изъятие собственности должно было сделать всех зависимыми нищими и поставить коммунистическую власть в положение монопольного работодателя; а эта монополия над нищими есть орудие всеобщего порабощения – телесного (голод), душевного (страх) и духовного (приспособление к безбожникам и мучителям). Так это всё и совершилось. А м. Елевферий пытается уверить нас, что это сам Христос сделал это дело через коммунистов?! И что Господь таким способом «сам хранит и укрепляет» права русского народа на религиозную свободу?!

Нет – сатанинский план коммунистов един и целен. Изъятие собственности и вытравливание веры и нравственности – есть единое дело. Коллективизация крестьян и взрыв соборов динамитом – единое дело. Разрешение кровосмешения и организация союза безбожников – единое дело. Разложение школы марксизмом и разстрел православных священников – единое дело. «Протаскивание» служащих женщин «через постель» и изъятие священных сосудов – единое дело. Растление детей и живоцерковство – единое дело. Здесь нет двух дел: внецерковного коммунизма, руководимого (прости Господи!) Христом; и церковных гонений, совершаемых «по вдохновению сатаны» (II, 18). Здесь единый сатанинский план – одурманения, порабощения, растления, обезбожения великого православного народа. Здесь пришел час взывать из глубины крушения и страданий наших, взывать к Богу любви, чтобы умилосердился над нами и помог нам освободиться из цепкой сатанинской руки. Это час молитвенных усилий. Час восстания во имя Божие. Но не час призыва к совестной покорности сатане; и не час возведения советской власти ко Христу, чье дело она якобы творит.

Не так дело обстоит, что Христос поручил коммунистам вылечить русский народ бедностью – от маммонизма. Но так обстоит дело, что сатанинской стихии удалось соблазнить по-детски доверчивую и по-взрослому – страстную душу русского народа, поработить ее соблазном, покорить завистью и страхом и повести ее по путям растления и обезбожения. И все сие не проявление Христовой воли, но проявление человеческого произволения, во зло употребленной свободы, греха и страстей. Восстанем ли мы от этого крушения? Верую, восстанем. Покорностью ли сатане во имя Христово? Нет, никогда. Но чем же? Неповиновением сатане во имя Христово. Но ведь ап. Павел сказал, что «существующие власти от Бога установлены»? Что же это – отвержение апостольского слова?

– 7 –

Я установил, что божественное полновластие Христа над вселенною не следует и невозможно толковать в смысле исхождения от Него и соответственного возведения к Нему всякой власти на земле или, в частности, всякой государственно-политической власти. Существенно отметить, что м. Елевферий настаивает именно на более широкой формуле, без оговорок, и говорит многократно о всякой власти, куда, очевидно, надо будет отнести и власть поляков в Московском Кремле в разгар русской Смуты, и власть Стеньки Разина, Пугачева, батьки Махно, и власть турок над балканскими славянами, и татарское иго в России, и далее – власть хунхузских шаек, власть рабовладельцев над рабами и т.д. Словом, где только человек угнетал в истории другого – произволом, насилием, страхом, мукою и эксплуатацией, там за этим гнетом стояла якобы верховная власть Христа, Сына Божия, «недоведомо» устанавливавшего эту власть ко спасению… Эти выводы являются для автора неизбежными.

Замечательно, что совсем иное толкование и понимание этого мы находим у ап. Павла в Послании к Евреям. Здесь прямо указывается, что полновластие Христа следует относить не к настоящему, а к будущему. Цитируя псалом 8-ой, стих 5-7 «всё покорил под ноги его», ап. Павел поясняет: «Когда же покорил ему всё, то не оставил ничего не покоренным ему. Ныне же ещё не видим, чтобы всё было ему покорено, но видим, что за претерпение смерти увенчан славою и честью Иисус»; Он претерпел смерть, «дабы смертью лишить силы имеющего державу смерти, то есть дьявола, избавить тех, которые от страха смерти чрез всю жизнь были подвергнуты рабству»… (Евр. 2:6-9, 14-15). А это значит, что крестной смертью и воскресением Христос победил и подчинил себе не политических правителей вселенной, а наследственный грех, закон человеческой природы, смерть и дьявола.

Но если так, то как же надлежит понимать прославленное место из Послания ап. Павла к римлянам (13:1-6), на которое ссылается и м. Елевферий?

Приведем это место полностью.

«1. Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. 2. Посему противящийся власти противится Божию установлению. А противящиеся сами навлекут на себя осуждение. 3. Ибо начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых. Хочешь ли не бояться власти? Делай добро, и получишь похвалу от нее. 4. Ибо начальник есть Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое. 5. И потому надобно повиноваться не только из страха наказания, но и по совести. 6. Для сего вы и подати платите, ибо они Божий служители, сим самым постоянно занятые.»

Есть два способа толкование текстов: буквенное законническое, формальное, выделяющее тезис, фиксирующее его отвлеченный смысл и на нем настаивающее. Этот способ всегда давал ложные выводы, – и в религии, и в юриспруденции, и в истории, и в литературе. Но есть другой способ толкования, идущий не от буквы к отвлеченному смыслу, не от части к целому, а от духа к букве и смыслу, от целого к части, от истока, корней, основ к практическим выводам.

Ап. Павел начинает свое изложение с практического правила (ст. 1-2), потом переходит к обоснованию этого правила, к истокам его, к корням (ст. 3-6) и, наконец, возвращается опять к правилу (ст. 7). Позволительно ли отрывать внутренний смысл правила от его основания? Нет, не позволительно; поступать так значит загораживать себе доступ к верному пониманию правила. Ап. Павел, требуя лояльности к государственной власти, возводит эту власть к Богу; но он делает не только это, он недвусмысленно разъясняет, для чего власть установлена Богом, в чем именно проявляется эта богоустановленность и как именно человек может удостовериться в ней. Власть установлена Богом для того, чтобы начальник был Божьим слугой. Эта богоустановленность проявляется в том, что власть поощряет добро и пресекает зло. Удостовериться в этом можно как бы «экспериментально»: «Хочешь не бояться власти? Делай добро и получишь похвалу от неё»; и обратно, «если же делаешь зло, бойся». Эта связь между начальным правилом и последующим обоснованием подчеркивается семь раз употребленным «ибо» (по-гречески «гар»). «Начальник есть Божий слуга»; вот почему (по-гречески «дио») «надобно повиноваться не только из страха наказания, но и по совести». Начальники (по-гречески «архонты») есть служители Божии (по-гречески «диаконы», «литурги»). В этом их призвание; отсюда их право требовать от граждан «добросовестной лояльности» и «податей»: он «постоянно заняты служением Богу», и в этом, очевидно, подобны служителям церкви, питающимся от дела своего.

Но что же, если оказывается, что водворилась власть, служащая не добру, а злу, и притом именно злу, в не просто «языческому пониманию добра»? Если оказывается, что властвуют люди, служащие не Богу, а сатане; сознательно и упорно искореняющие всякое благое дыхание, систематически пресекающие добро и поощряющие зло (а именно, ненависть, зависть, месть, мучительство, деторастление, кровосмешение, безчестие, безбожие, попрание всех заповедей); подготовляющие духовное порабощение всего мiра? Что тогда? Если всякое основание для советской лояльности отпало? Если истоки и корни правила попраны и обезсмысленны? Что же, и тогда правило, практическое требование покорности – сохраняет свою силу?

И вот, буквенно-законническое, формальное толкование отвечает: «да, всё-таки сохраняет; потому что сказано - нет власти не от Бога» … Однако сказанное не просто «сказано», а пояснено и раскрыто: совестная лояльность причитается Божиим слугам, а не слугам сатаны. Но до формалиста-законника это не доходит: «сказано, что существующие власти от Бога установлены, сатанинская власть есть власть существующая; значит она тоже установлена от Бога; значит, Апостол проповедует добросовестно служить слугам сатаны … Однако, ведь это значит добросовестно служить самому сатане. И вот законническое буквоедство, нисколько не путаясь этого вывода, начинает доказывать, что известные действия сатаны производятся на самом деле Христом (напр. всеобщее изъятие имущества) и что сатане приказано соблюдать права духовной свободы у обнищавших жителей …

Но и этого мало: вслед за тем буквенный формализм переходит в наступление и объявляет, что основное правило богоустановленности всякой власти – «абсолютно», «непоколебимо» и «неограничимо» никакими «человеческими соображениями» (I, 4), никаким «личным усмотрением» (II, 66); и что допускающий что-нибудь подобное оставляет «жизнь человечества» «без воли Божией», «ставит её на пустоту», «отдает постоянному хаосу» (II, 66).

Вот истинное проявление мертвого законничества, вот подлинный дух ветхозаветного иудаизма и морально-юридического формализма: или буква закона, абсолютное правило, непоколебимое обобщение, неограничимый принцип, – или же ставка на произвол и пустоту, возстание против воли Божией, торжество хаоса. Третьего исхода нет.

Но Христос научил нас, христиан, именно третьему исходу; главному, верному, духовному пути – свободе. Это не свобода произвола, личного интереса, страсти, жадности и греха; не свобода пустоты и хаоса; но свобода христианская, свобода покаянием очищенной совести, свобода предметно созерцающего духа, свобода, насыщенная любовью к Богу. Именно об этой свободе читаем у апостола Павла: «но ныне, умерши для закона, которым были связаны, мы освободились от него, чтобы нам служить Богу, в обновлении духа, а не по ветхой букве» (Рим. 7:6). А у ап. Иакова: «закон совершенный – закон свободы» (Иак. 1:25); «так говорите и так поступайте, как имеющие быть судимы по закону свободы» (Иак. 2:12). А у ап. Петра находим о сем исчерпывающе: «Итак, будьте покорны всякому человеческому начальству от Господа; царю ли, как верховной власти, правителям ли, как от него посылаемым для наказания преступников и для поощрения делающих добро, … как свободные, не как употребляющие свободу для прикрытия зла, но как рабы Божий» (1. Пет. 2:14-16).

Согласно этому и при таком понимании слова апостола Павла «нет власти не от Бога» означают не разнуздание власти, а связание и ограничение её. «Быть от Бога» значит быть призванным к служению Богу и нести это служение; это связывает и ограничивает саму власть. Это не значит, что власть свободна творить любые низости и мерзости, грехи и окаянства, и, что бы она не творила, – всё будет «исходить от Бога» и всё будет требовать от подданных, как бы гласом Божиим, совестного повиновения. Но это значит, что власть устанавливается Богом для делания добра и поборения зла; что она должна править именно так, а не иначе. И если она так правит, подданные обязаны повиноваться ей на совесть.

Таким образом, призванность власти Богом - становится для неё мерилом и обязанностью, как бы судом пред лицом Божиим. А совестное, свободное повиновение подданных оказывается закрепленным, но и ограниченным этим законом. Поскольку же «ограниченным»? Постольку, поскольку живущий в сердцах подданных закон христианской свободы зовех их к лояльности или же возбраняет им эту лояльность.

И вот, именно к этой свободе, насыщенной любовью, совестью и предметным созерцанием, мы т должны обратиться за исходом, когда власть оказывается в руках сатаны, коему мы никак не можем и не хотим служить – ни за страх, ни за совесть. Служить мы можем и должны одному Богу, ибо мы «рабы Божии»; Ему мы призваны служить свободно, так говоря и так поступая, как имеющие быть судимыми не по букве Писания, а по закону свободы. И если оказывается, что по нашей свободной и предметной христианской совести (не по произволу и не по страсти!) – власть сия есть сатанинская, то мы призваны осудить её, отказать ей в повиновении и повести против неё борьбу словом и делом, отнюдь не употребляя нашу христианскую свободу для прикрытия зла, т.е. не искажая голоса своей христианской совести, не прикрашивая дел сатны и не возводя их криводушно к самому Христу; с тем, чтобы теперь же принять на себя все последствия этой борьбы, а впоследствии ответить за каждый шаг наш со всем дерзновением и со всем смирением христианской свободы.

Это путь древний, православный. Впервые он был указан апостолами: «должно повиноваться больше Богу нежели человекам» (Деян. 5:29). И затем на протяжении истории христианства этот путь был пройден многими святыми. Чтобы указать только на историю России, вспомним: преп. Сергия Радонежского, подвигающего Дмитрия Донского на татарскую власть, как не установленную Богом; св. митрополита Филиппа, обличающего Иоанна Грозного и умучиваемого им за то через Малюту; патриарха Гермогена, поднимающего Россию на богопротивную власть поляков, засевших в Кремле; и, наконец, патриарх Тихона, дословно писавшего коммунистам 19 января 1918 года [Поучительно, что м. Елевферий умалчивает об этом послании патриарха Тихона так, как если бы его вовсе не было. – прим. Ильина]: «Властью, данной нам от Бога, запрещаем вам приступать к Тайнам Христовым, анафематствуем вас, если только вы носите ещё имена христианские и хотя по рождению своему принадлежите к Церкви Православной». «Опомнитесь, безумцы, прекратите ваши кровавые расправы». И, написав так в своем первом послании к пастве, св. патриарх Тихон в течение ряда лет пребыл верным своему слову, а в 1921 году повелел тогдашнему митрополиту Московскому организовать сопротивление властям в деле изъятия церковных ценностей.

Все эти церковные деятели, отцы русской Православной Церкви, знали Писание не хуже м. Елевферия; знали и Евангелие и Послания; и, в частности, Послание ап. Павла к римлянам. И вот, именно поэтому, они вступали на путь христианской свободы и возвышали свой голос, – то осуждая, то анафематствуя, то призывая прямо к борьбе не на жизнь, а на смерть; самостоятельно, но не произвольно решая вопрос о бого-не-установленности данной власти и не боясь «выступить против воли Божией». И голос их звучал отнюдь не из пустоты и отнюдь не звал к произволу, анархии и хаосу. И казалось бы, что православному епископу надлежало бы знать всё это и не отнимать у нас христианскую свободу законническим толкованием Писания, да и самому не «употреблять свободу для прикрытия зла».

Этой христианской свободе мы и должны учиться у Сергия, Филиппа и Гермогена. Она означает не безответственный произвол решений, а великое бремя ответственности. Она одновременно – великое религиозное право, право совестно и творчески созерцать и разуметь закон Божий и в то же время – великое религиозное бремя, бремя ответственного решения в творческом применении закона Божия к жизни. Но уклониться от этого бремени нельзя. Ибо Священное Писание Нового Завета не дает и никогда не стремилось дать исчерпывающий кодекс правил на все случаи жизни. Она указует нам дух, в котором мы должны пребывать, дух веры, любви, молитвы, прощения, щедрости; и дает несколько основных заповедей. Творить же жизнь из этого Духа мы, как христиане, призваны свободно. Огонь этого духа должен жечь наше сердце и светить нам. Но «абсолютные», «непоколебимые», «неограничимые» законы поведения – являются домыслом формального человеческого рассудка, зараженного иудаистическим законничеством.

И если так обстоит дело с учением Евангелия, то ещё более это относится к свв. канонам. Дух канонов мудр, чист и свят; читая их, изумляешься их верному видению, их свободной властности, их целеустремленности, их (сразу) строгости и доброте. Но каноны нем могут предвидеть всё и даст исчерпывающий кодекс правил и исключений (ибо справедливость всегда требует исключений!) [Срв. например, правила 69 и 88 шестого Вселенского Собора, устанавливающие прямые исключения из общего правила. – прим. Ильина] на все времена и обстоятельства. В канонах живет творческая свобода христианского духа, дух церковного самостроительства. Эта свобода не умерла и ныне. Эта творческая сила не покинула Церковь и теперь. И если история человечества несет Церкви непредвиденные обстоятельства, крушения и осложнения, то надлежит не держаться за букву канонов, а возродить в Церкви их творческий дух; и выходить из непредвиденных бед, потрясений и искушений, следуя не букве канонов, а их живому церковному духу. И в этом отношении вся позиция м. Елевферия является столь же формально-законническою, как и в других отношениях.

34-е апостольское правило, на которое он ссылается, гласит: «Епископам всякого народа подобает знати первого в них и признавати его яко главу и ничего превышающего их власть не творить без его рассуждения: творити же каждому только то, что касается до его епархии и до мест, к ней принадлежащих».

Согласно этому зарубежные иерархи должны, по-видимому, подчиниться митрополиту Сергию, на чем м. Елевферий и настаивает. Но если народом этим завладеет сатанинская власть с ея никем и никогда не предвиденными приемами всепроницающего сыска, лжи, угрозы, насилия и изоляции; и если часть народа рассеется по всей вселенной, спасая души свои, а первый епископ, яко глава, окажется в плену у сатаны и лишенным свободы церковного изъявления – что же тогда? Это апостольское правило должно быть всё-таки формально-законнически соблюдено на всеобщий соблазн, и на разрушение, и на торжество пленившего сатаны, или же христианская совесть должна создать новые формы церковного устройства не по букве канонов, а в духе их? Митрополит Сергий высказался в своем нелегальном письме за дух, а не за букву. Но м. Елевферий стоит за букву, хотя бы следование ей вело к торжеству врага Церкви. Он даже пытается нас уверить, что подъяремная церковь в России, которую он называет «патриаршеством», возрастает во внутренней благодатной свободе (II, 54-55), которую митрополит Сергий «всемерно охраняет» (56); мало того: – Русская Православная Церковь только при советской власти, перестав опираться на «кесарево», вкусила этой «канонической благодатной свободы» (II, 54), которой она была лишена в императорской России; и эту-то «каноническую свободу» (основанную на всепроницающем контроле коммунистов) должна воспринять от неё и зарубежная Церковь!..

Но каноническая свобода никогда не состояла и не будет состоять в том, что церкви дается обманная видимость самоуправления при постоянном терроризирующем вмешательстве противоцерковных, сатанински вдохновляемых безбожных правителей. И как может православный епископ выдавать эту угнетенность Церкви; изнемогающей в оковах дьявола, эту неслыханную в мiровой истории несвооодность ея, это кощунственное поругание свободы – за «благодатную внутреннюю каноническую свободу Матери-Церкви» (II, 54-56)?! Как могло его перо начертать эти слова над строем церковным, буквально изъеденным зубами сатаны?! Да, Православная Церковь в России не опирается более на «власть кесаря», но зато контролируется во всем властью, сатанински вдохновляемую в отношении церкви и религии. И это есть «каноническая свобода»? «благодатно возрастающая», «силою Духа Святаго»? И к этой «свободе» м. Елевферий дерзает звать Православную Церковь зарубежья?!.

Да не откликнется никто на его зов! Да не постигнет нас этот соблазн!

все учение его о мнимой богоустановленности советской власти и о необходимости подчинения ей за совесть – построено на неправде и ведет к величайшему соблазну.

ПОСЛЕСЛОВИЕ РЕДАКЦИИ:

По прочтении статьи И. Ильина невольно вспоминаются слова новомученика Михаила Новоселова написанные в 1927 году: «Нельзя полагаться на официальных пастырей (епископов и иереев), нельзя формально применять каноны к решению выдвигаемых церковной жизнью вопросов, вообще нельзя ограничиваться правовым отношением к делу, а необходимо иметь духовное чувство, которое указывало бы путь Христов среди множества троп, протоптанных дивьими зверями в овечьей одежде. Жизнь поставила вопросы, которые правильно, церковно правильно, возможно разрешить только перешагивая через обычай, форму, правило и руководствуясь чувствами, обученными в распознавании добра и зла. Иначе легко осквернить святыню души своей и начать сжигание совести (I Тим. 4, 2) через примирение, по правилам, с ложью и нечистью, вносимыми в ограду Церкви самими епископами. На “законном” основании можно и антихриста принять…»

Яркий пример того, к чему приводит фарисейское законничество, являет нам один из самых одиознейших представителей сергианства митр. Вениамин (Федченков). Вот что он писал в своих богослужебных заметках, названных им "Сорокоуст на Родине" об отношении Церкви к богоборцам иудо-болыдевикам:

"Нужно молиться за власть. Кто молится, у того неизбежно отпадает недоброжелательство к тем, о ком он молится, даже может появиться доброе чувство к ним" (Литургия 5-я);

"Нужно просить у Господа дар любви к власти и даже просить о самой молитве за них. И это больше даст сил к любви, чем всякие наши желания и усилия…" (Лит. 18-я);

Начал молиться Богу о даровании любви ко властям больше, чем прежде было. И удивительно: тотчас же в сердце начинает теплиться чувство" (Лит. 19-я);

"…Молиться о любви к власти…Это заповедь Божия! И счастье для души" (Лит. 21-я);

"К власти требуется не одна холодная лояльность, но и почитание, и даже любовь (при всяких условиях). Несомненно: иначе скрытая любовь" (Лит. 22-я).

Отсюда уже становится понятным, что самая суть, так сказать, ядро сергианства заключается не в лицемерной лояльности к богоборческой антихристовой власти в делах мiрских, при внутреннем несогласии с ее деяниями, не вынужденный компромисс с собственной совестью ради общецерковной "пользы". В таком свете подается Декларация 1927 г. только неискушенным в качестве отговорки. На самом деле здесь имеет место искреннее услужение интересам этой власти "не только из страха, но и по совести" (по выражению м. Сергия, переиначивающего смысл апостольского слова). Искренняя от всего сердца любовь к Антихристу, с желанием положить за него душу и тело, любовь ко всем служителям Антихриста, к врагам Божиим, убийцам, осквернителям святыни, сатанистам-большевикам, желание служить им во всем и проходить с ними одно поприще, – вот подлинная суть сергианства и религии зверя!

Стяжание таких чувств самоотверженности и сердечной любви к врагу рода человеческого для христиан (даже и формально исповедующих христианскую веру) — дело весьма затруднительное. Простыми человеческими методами здесь явно не управиться. Поэтому ересиархи сергианства пришли к заключению, что для последовательного обуморения народа Божия (ибо в народе по преимуществу заключается вся сила Церкви) требуется вмешательство на мистическом уровне, а именно – путем профанирования молитвы и святейшего таинства Евхаристии с включением элементов кощунства над Божественными законами их совершения.

Рецепт стяжания такой любви к служителям сатаны и антихриста как раз и предлагал в 1948 г. митр. Вениамин (Федченков), рассказывавший, как он поминал на проскомидии имена богоборцев и безбожников, а значит вынимал за них частицы из просфор и примешивал их к частицам, вынутым за православных, в одной чаше:

"Я поминаю (и на проскомидии) и Иосифа Сталина, и Георгия Каткова, и нашего уполномоченного Никиту Смирнова, как заповедывал апостол(?!) и как требует этого сердце мое" (Лит. 32-я).

Остается только широко раскрыть рот от удивления от неслыханной заповеди апостола молиться за Сталина?!

Характерны и соответствующие выводы, которые Федченков сделал в конце сорокоуста, когда окончательно впал в прелесть:

"Советская власть и ее прочность (помимо ее значения для Родины) имеет очень большое значение и для Церкви, и для Православия… Нужно и поэтому молиться за успехи нашей страны и власти" (Лит. 35-я);

"Много раз вспоминал с добрым чувством советскую власть и, в частности, Сталина" (Лит. 36-я);

"При близком сношении с ней она оказывается не только нужной, но и дружественной и даже помогает Церкви нашей… Власть эта полезна Церкви в мiровом масштабе, и во вселенско-православном. Нужно поддерживать ее за одно это" (Цитируется по: Митр. Вениамин Федченков. «Послужи народу…». Два сорокоуста.).

В связи с этим новомученик еп. Виктор (Островидов) писал: "Смесив в одно в великом святейшем таинстве Евхаристии, вопреки слову Божию, "верных с неверными" (2 Кор. 6, 14-18), Святую Церковь и борющих на смерть врагов ея, митрополит этим своим богохульством нарушает молитвенный смысл великого таинства и разрушает его благодатное значение для вечного спасения душ православно верующих. Отсюда и богослужение становится не просто безблагодатным, по безблагодатности священнодействующего, но оно делается мерзостью в очах Божиих, а потому и совершающий и участвующий в нем подлежат сугубому осуждению" (Деяние еп. Виктора об отлучении сергиан. 1928 г.).

Нет никакого сомнения в том, что подобные кощунства совершались и другими "иерархами", которые ставили своей задачей навести духовный дурман, "действие заблуждений” (2 Сол. 2:11) на умы и сердца своей паствы, насильственно сковать ее волю к познанию Истины и Бога, спасающихся в вере превратить в "погибающих за то, что они не приняли любви истины для своего спасения" (2 Сол. 2:10). Или, выражаясь словами другого новомученика еп. Майкопского Варлаама: "Богоборцы дали митрополиту Сергию место в своем государстве, за то митрополит Сергий дал богоборцам место в святая святых, водворил мерзость запустения на место свято" (Письмо еп. Варлаама "О сергианстве". 1929 г.).

И снова обращаясь к опыту «приятия зла» митр. Вениамина (Федченкова) можно попытаться представить, какую бы оценку этому дал Иван Ильин. Вот что пишет митр. Вениамин в сочинении, названном им «Святый сорокауст. Мысли по поводу декларации митр. Сергия»:

«Теперь Господь допустил безбожную власть – за наше маловерие: жнем, что сеяли XVIII и XIX столетия! Посему должно принять сию власть, как от Бога.

А возражают: это же не "цари" в России… Да не все ли равно?! Конечно, все равно…

В данный момент мне совесть мирно подсказывает исход подписать обязательство о лояльности (сов. власти – прим. ред.), и не только без жребия, но даже и без особого вопрошения молитвенного.

При мысли об обратном решении (даже об уходе в Сербскую юрисдикцию) на душе какая-то боль, грусть. Не мирно. (30 лит.)

Вот сейчас вижу, что подписка – дело правильное, Божие! А другая точка зрения, хотя бы искреннего смирения, – уход от этой истины, пусть даже и хороший, но меньший исход». (37 лит.) (Митр. Вениамин Федченков. «Послужи народу…». Два сорокауста. М.: Паломник, 1999 г. С. 150, 146, 152, 153, 178.)

А теперь обратимся к замечательной работе И. А. Ильина «О Церкви в СССР» (Сов. Соч. Т. 7. М., 1998 г. С. 360-363).

Вот что он писал: «Тоталитарный коммунизм с самого начала не доверял так называемым «нейтральным», хотя и соглашался пользоваться ими в первые годы. Его основное правило гласило: «кто не с нами и не за нас, тот наш враг и подлежит истреблению». Прошли первые годы — и все, все, все были потянуты к ответу. Рабочие, крестьяне, ученые, инженеры, адвокаты; чиновники, духовенство, ремесленники и уголовные, — все должны были говорить: или «да, я с вами», или же «нет, я против вас»; и не то чтобы «сказать» один раз, а говорить, повторять и подтверждать это все новыми и новыми поступками, по вульгарному правилу: «коли любишь — докажи» … Надо было помогать, служить, быть полезным, исполнять все требованья, даже и самые отвратительные, безчестные, унизительные, предательские. Надо было идти на смерть героем-исповедником, или же стать на все готовым злодеем: донести на отца и на мать, погубить целые гнезда невинных людей, выдавать друзей, гласно требовать смертной казни для почтенных и храбрых патриотов (как делал, например, артист Качалов по радио), совершать провокаторские поступки, симулировать воззрения, коих не имеешь и кои презираешь, пропагандировать безбожие, преподавать с кафедры самые идиотские теории, верить в заведомую и безстыдную ложь, и льстить, неутомимо, безстыдно льстить мелким «диктаторам» и большим тиранам… Словом, выбор был и ныне остался простой и недвусмысленный: геройство и мученическая смерть, или же порабощение и пособничество.

Понятно, что от этой дилеммы, от этой маскировки не могли уйти и деятели Православной Церкви. Одни пошли на мученичество. Другие скрылись в эмиграцию или подполье, — в леса и овраги. Третьи ушли в подполье, — личной души: научились безмолвной, наружно невидной, потайной молитве, молитве сокровенного огня.

Но нашлись — четвертые. Эти решились сказать большевикам: «да, мы с вами», и не только сказать, а говорить и подтверждать поступками; помогать им, служить их делу, исполнять все их требования, лгать вместе с ними, участвовать в их обманах, работать рука об руку с их политической полицией, поднимать их авторитет в глазах народа, публично молиться за них и за их успехи, вместе с ними провоцировать и подминать национальную русскую эмиграцию и превратить таким образом Православную Церковь в действительное и послушное орудие мiровой революции и мiрового безбожья (а сегодня их порождения – антихристова глобализма — прим. ред.)…

Мы видели этих людей. Они все с типичными, каменно-маскированными лицами и хитрыми глазами. Они не стесняясь, открыто лгут, и притом в самом важном и священном, — о положении Церкви и о замученных большевиками исповедниках. Они договорились частным образом с советской властью и, не заботясь нисколько о соблюдении церковных канонов, «выделили» из своей среды угодного большевикам «патриарха» и официально возглавили новую религиозно парадоксальную, неслыханную «советскую церковь» …

История покажет, чего этой группе удастся в действительности достигнуть, что она потеряет и что приобретет, и какова будет ее личная судьба. Не подлежит, однако, никакому сомнению, что будущее Православия определится не компромиссами с антихристом, а именно тем героическими стоянием и исповедничеством, от которого эти «четвертые» так вызывающе, так предательски отреклись… Мы ни минуты не можем сомневаться в том, что вся эта группа будет «своевременно», т.е. в подходящей момент казнена большевиками; но уйдут они из жизни не в качестве верных Православию исповедников и священномучеников, на подобие Митрополиту Вениамину, Петру Крутицкому и другим, их же имена Ты, Господи, веси, а в качестве не угодивших антихристу, хотя по мере сил и угождавших ему, рабов его… Ибо, — установим это теперь же, — в сделке с советской властью они вынуждены расплачиваться и уже расплачиваются реальными услугами и безоговорочным содействием.»

В конце своей работы И. А. Ильин выдвигает тезис: «православие, подчинившееся советам и ставшее орудием мирового антихристианского соблазна – есть не православие, а соблазнительная ересь антихристианства, облекшаяся в растерзанные ризы исторического православия».

Эта статья является попыткой осмыслить, с точки зрения православного христианина, на примере петербургской сергианской газеты «Русь православная», деятельность так называемых «ревнителей благочестия» внутри МП, а также возможность участия православных в тех или иных «патриотических» партиях и движениях после взятия из среды Удерживающего. Внимательный читатель увидит здесь сходство и коммунистов, и фашистов, и демократов, и прочих -партий «быто-улучшителей».

Все современные партии, в сущности, имеют одну главную цель: построение потребительского «рая» на земле. Различны у них лишь представления о социальной справедливости в этом «раю» и о способах распределения материальных благ. Например, одни из них говорят: «всем поровну», другие заявляют, что есть нации вообще недостойные этих благ, третьи утверждают: «кто сумел, тот и съел» и т. д. Но, повторю, в главном - в том, что цель жизни человека есть устраивать комфортно свой быт на земле, - они едины. Так же, как едины своей ненавистью ко Христу и Его Церкви. Они не терпят истинного, неотмирного христианства, зато с радостью приемлют его еретический суррогат, подделку, приспособленную исключительно для земных нужд. Под таким углом зрения православный христианин и должен рассматривать все растущие ныне как грибы патриотические партии и движения, будь то белые, красные, черные, зеленые и пр. Что у них стоит на первом месте - Святая Вера? Или же Государство превыше всего? Если второе, то это не христианские объединения, что бы они при этом о себе ни говорили. Они не устоят в истине, поскольку строят не на том основании. Православная монархия - это не плод революционной деятельности и давления низов, а дар Божий свыше за веру и усердие народа, за исповедничество и мученичество. Принципиальное отличие православной монархии от всех ее подделок и других общественных устроений то, что православная монархия, прежде всего, осознавала себя как послушницу Царя Небесного. И в жизни земной православная монархия рука об руку с властью духовной стремилась максимально содействовать спасению людей, достижению ими Царства Небесного. В рамках этого служения (симфонии) одни Государи служили лучше, другие хуже. Но сама суть, само понятие и идеалы православной монархии оставались прежними, потому и следовали за годами смут годы покаяния и возрождения. «Симфония» же с безбожной или еретической властью - это преклонение под чужое ярмо с неверными и служение антихристову царству. История Московской патриархии еще одно тому яркое подтверждение.

В настоящее время внутри МП широкую известность получила газета «Русь православная» (далее - РП) - орган Общества ревнителей памяти митр. Иоанна (Снычева). Эта газета считает себя идейным рупором борцов против экуменизма в МП и за возрождение России. Одни смотрят на РП как на источник смуты и скандалов, другие как на отдушину, как на глоток чистого воздуха в удушливой атмосфере МП, как на надежду и начало возрождения. До недавнего времени и я принадлежал к числу последних, но жизнь вносит свои коррективы. И постепенно я стал замечать, что в своей заявленной борьбе за «правду и отечество» редакция весьма избирательна и непоследовательна. РП может посвящать целые номера борьбе против религиозного экуменизма и «никодимовщины», но ни слова не скажет о ереси сергианства. Молчит и о том, что митр. Сергий со своими последователями ушел в раскол из Российской Церкви, ослушавшись своего Великого Господина Митр. Петра, а все последующие патриархи МП, включая и нынешнего Алексия Ридигера, - ставленники советской власти.

Так же и в борьбе «за возрождение отечества», проповедуя «православный» сталинизм (!), молчит РП о том, что сам Сталин всегда исповедывал себя верным учеником Маркса, Энгельса и Ленина, т. е. был верным коммунистом. И что задачи у христиан и у коммунистов прямо противоположные, что видно из их конечных целей и способов их достижения. Для христианина - это оставление греха, стяжание Святого Духа и Царствия Небесного. Для коммуниста конечная цель - построение на земле общества социальной справедливости, потребительского («от каждого по способностям, каждому по потребностям») «рая» на земле, в весьма туманном «светлом будущем».

Бог для коммунистов есть нечто конкурирующее и потому враждебное, как и основанная Им Св. Церковь. Ибо Господь зовет людей в рай будущего века, но в рай на небесах, а не на земле. Тем самым, по мысли коммунистов, отрывая их от строительства рая земного, коммунистического. По своей сути коммунизм является антицерковью, ибо в сердцах людей водружает иной престол, служа иному богу - богу мира сего. Как нам известно из Св. Предания, именно соблазн строительства земного царства материального благоденствия, при полном забвении людьми Царства Небесного, является важнейшей предпосылкой пришествия антихриста. Сравните с планом коммунистов, с их идеей победы революции во всем мире и создания «единой братской семьи народов». Лишь временная техническая невозможность выполнения этого отодвинула эту идею на второй план. Но, по сути, они от нее не отказались, перейдя к доктрине поэтапной победы идей коммунизма, сначала в одной стране, а потом и во всем мире.

Естественно, что конечные духовные цели коммунистического движения не афишируются, да и зловредность их непонятна простому человеку, неимущему веры и живущему лишь материально-чувственными интересами. Такие люди, наоборот, порой видят в коммунизме высшую справедливость и верх совершенства. На стремлении их к этим идеалам и спекулирует коммунисты. Но для православных участвовать в строительстве земного «рая» значит отрекаться от Царства Небесного.

Цель христианской жизни не в революционном «возрождении» своими силами чего-либо земного, будь то царство или СССР. Истинная цель христианской жизни в возрождении, через покаяние, христианином прежде всего себя самого для благодатной жизни во Христе. А потом, если даст Бог, то и ближних своих путем покаяния, проповеди, своим благочестивым примером, а если потребуется, и мученичеством, но не путем революционной борьбы. Коммунизм же предлагает именно этот последний путь к земному «раю», путь насилия. Потому коммунизм нетерпим к малейшим признакам свободомыслия и тяготеет к диктатуре. Навязывая людям принудительный коллективизм, дьявол ловко использует страсти людей, такие как зависть, корысть, нетерпимость. И связывая их круговой ответственностью, делает всех активными участниками своего строительства. Многие, по неведению, сравнивают первохристианские общины с коммунистическими коммунами, говоря, что это почти одно и то же. Но христианские общины основывались строго добровольно. Также и имущество свое верующие приносили к ногам Апостолов не по принуждению. Совсем по-иному обстояло дело с образованием коммун: люди загонялись туда штыком и лукавством, а их имущество изымалось насильно. «Рай» на земле должны были строить все. А так, чтобы кто-то строит, а кто-то нет, это недопустимо. И даже сейчас, на словах осудив тоталитаризм, коммунисты на деле не отказались от своего плана тотального, строго обязательного для всех, строительства «светлого будущего». Нельзя безнаказанно из словосочетания Православное Христианство выбросить имя Христа, заменив Его именем Сталина или чем-то другим! В противном случае, это и будет уже чем-то другим, т. е. ересью, а не Христианством.

«Православный» сталинизм, он же сергианство

Когда в ходе революционной борьбы выяснилось, что «врагами народа» является большинство народа и всех сразу истребить и сослать не удастся, тогда и возникла в недрах ВЧК-ГПУ-НКВД антихристова идея - идея нравственной дискредитации Церкви путем навязывания ей извне, насильно, пагубных нравственных компромиссов, несовместимых с совестью христианина. Для ее воплощения нужно было подчинить себе Высшее Церковное Управление (ВЦУ), заставить иерархов Церкви служить интересам власти.

Описывая кремлевскую «историческую встречу в ночи» 4 сентября 1943 г. Сталина с митрополитами Сергием, Николаем, Алексием, авторы РП говорят, что эта встреча была чем-то принципиально новым в их взаимоотношениях или даже «покаянием» со стороны коммунистов. Но, на самом деле, пролог к этой встрече, закончившейся созданием МП в ее нынешнем виде, был положен еще в начале 20-х годов обновленцами. Они признали абсолютную законность т. н. «октябрьской революции» и вооруженного захвата власти в стране большевиками. Они требовали «обновления» Церкви и «низложили», на своем «соборе», Патриарха Тихона.

К обновленцам сразу же, с первых дней существования их «ВЦУ», примкнул митр. Сергий (Страгородский), который пребывал там до тех пор, пока не стало ясно, что верующие остаются с Патриархом. Тогда Сергий покаялся и вернулся в Российскую Церковь, но, по выражению старца Нектария Оптинского, «яд обновленчества в нем остался». Что и не замедлило сказаться в 1927 г., когда, будучи заместителем сосланного Митр. Петра (возглавлявшего Церковь в те годы), Сергий по указке ГПУ, без благословения своего Первоиерарха, без соборного рассмотрения и одобрения епископата, с восемью своими единомышленниками издал от лица всей Российской Церкви, декларацию о лояльности к советской власти. Все увещевания епископата и самого Митр. Петра отказаться от нового курса на Сергия не подействовали. Вместо послушания своему Первоиерарху, Сергий объявил таковым себя самого, и стал рассылать «прещения» несогласным с ним Архиереям. Всех, кого Сергий «запрещал», коммунисты тут же арестовывали, ссылали или казнили. Сама декларация, ее признание или отвержение верующими, служила для советской власти индикатором «контрреволюции» внутри Церкви. Храмы, где не признавалась декларация, закрывались, духовенство же и верующие подвергались репрессиям. Такие совместные действия властей с послушным им сергиевским «синодом» вынудили миллионы истинно-православных христиан перейти на нелегальное (катакомбное) положение и прервать общение с самочинниками. Но на страницах РП нет и упоминания об этой страждущей Церкви. Если кто-то думает, что тех, кто по неведению или малодушию пошел за Сергием, советская власть после объявления декларации оставила в покое, тот ошибается. Все верные Сергию клирики должны были давать в ГПУ подписку о лояльности и сотрудничестве. Дело дошло до того, что тех, кто подписки не давал, Сергий изгонял из своей юрисдикции. Читателю необходимо все время помнить - Предстоятелем Российской Церкви являлся Митр. Петр, и митр. Сергий действовал вопреки его воли.

Сталин же (как и вся советская власть) никогда не переставал быть гонителем тихоновской Истинно-Православной (Катакомбной) Церкви, отправляя в лагеря и уничтожая верующих этой Церкви. Отсюда, кстати, и возникла одна из первейших задач МП в те годы (остающаяся, впрочем, ее целью и по сей день) - борьба с ИПЦ на Родине и за рубежом. Вторая, подобная ей, - пропаганда среди верующих идей коммунизма как якобы сродных христианству.

В последующие годы характерным примером такой «симфонии» сергиевцев с коммунистами является отношение МП ко Всемирному совету церквей (ВСЦ). Сказала партия в 1948 г. осудить ВСЦ - осудили. В 1961 г. партия приказала вступить в ВСЦ - вступили. И все при жизни одного и того же патриарха Алексия I (Симанского). Но РП много пишет о соборе 1948 года, а о соборе 1961 года хранит молчание. Но ведь вступление в ВСЦ - это соборное решение иерархов МП. Тут надо признать либо еретический характер собора 1961 г., ведь его решение - еретическое, противоречащее учению Церкви и своему же собору 1948 года, либо, если «соборяне» были не вольны и вопрос о вхождении в ВСЦ решала КПСС, считать все это вопиющим нарушением канонов о независимости церковной власти от «внешних».

Сергианство - явление духовного порядка, оно универсально, ибо для него нет различия, какой партии служить, будь то коммунисты, демократы, националисты или кто-то иной - главное, чтобы они были у власти, были правящими партиями. Сейчас, например, выражаясь языком РП, иерархи МП исповедуют «православный» ельцинизм.

«Покаяние» коммунистов

Куда же стремится и какой путь указывает своим читателям РП? В Царство Небесное, или в коммунистический «рай», который стремятся «возродить» в России современные коммунисты? РП пытается внушить читателям, что коммунист Сталин покаялся, но никаких фактов и доказательств тому не приводится. Так же и по отношению к нынешним коммунистам настойчиво внушается мысль, что они, дескать, уже не те, они перестроились, изменились и т. п. Но в чем выражается их изменение? Разве коммунисты отказались от своей идеологии строительства потребительского «рая»? Нет. Разве предали анафеме богоборцев с их главными идеологами Марксом, Лениным и Сталиным? Тоже нет. Отказались от этого позорного и окровавленного имени - «коммунист». Нет! Отреклись от атеизма, принесли Церковное покаяние, приняли православие, воцер-ковились? Опять нет. Может быть, собираются сделать это в будущем? Вряд ли, ибо для принятия христианства им следует отречься от его противоположности - коммунизма. Нельзя ведь строить два рая одновременно, как нельзя служить сразу двум господам. Так в чем же принципиально изменились коммунисты? Скажем прямо - ни в чем. Просто, в связи с изменением политической обстановки и устранением их от власти, изменились методы их политической борьбы, из административно-командных они превратились в популистские. В такой политике партии нет ничего нового и необычного, в свое время Ленин и К0 сотрудничали со многими партиями («попутчиками», как они их цинично называли), используя их для своих целей. И тогда, в 1943 году, коммунисты вовсе не испове-дывали возрождение России через сознательное обращение людей ко Христу, покаяние, духовно-нравственную перемену и воцерковление, а лишь использовали МП в своих политических целях. Так и нынешние коммунисты стремятся использовать верующих в своих интересах, т. е. ради прихода к власти и продолжения строительства земного рая с последующей перековкой их веры во Христа на веру в коммунизм или, в случае отказа, их истреблением.

Так в чем новизна нынешних коммунистов? Пусть каждый читатель сам подумает над этим. На мой же взгляд, в этом союзе «креста с серпом и молотом» видна лишь очередная попытка совместить несовместимое - примирить Христа с велиаром. И если присмотреться, то это и есть экуменизм, только в области политики, т. е. стремление без единства внутреннего, тождественности идеалов и целей, «возрождать» нечто среднее между Православной Русью и советской Россией, используя при этом в качестве «духовной» опоры погрязшую в ересях и обновленчестве МП.

«Ошибающийся патриарх» и коварные «никодимовцы»

Так же из номера в номер в РП проводится мысль, что, дескать, патриарх Алексий - несчастная жертва злонамеренной «никодимовщины», и втайне сочувствует Православию, что он - надежда и спасение МП и залог будущего возрождения России. И ни слова о том, что Алексий 22 года возглавлял КЕЦ, молился с еретиками, служил вместе с ними... Да и сейчас никак не отказался от своих экуменических убеждений.

Гл. редактор РП Константин Душенов в своей обзорной, посвященной 70-летию Алексия II статье «Портрет на фоне русской смуты» (РП, № 3, 1999) умалчивает об этих сторонах деятельности патриарха, при этом пытаясь внушить читателям, что патриарх «наделал много ошибок». Душенов пишет: «...Главное, что ему не удалось, - стать реальным, полноценным духовным лидером всей Русской Церкви. За восемь лет своего правления он наделал слишком много ошибок: заискивание перед раввинами в 1990 году, одобрение в 1993 году так называемого «Баламандского документа» с католиками, гонения на петербургского митрополита Иоанна, слишком явная близость с Ельциным и т. д.» Конечно, православный человек лишь с очень большой натяжкой может назвать подобные действия ошибкой, а не вероотступничеством. И потом, ведь ошибки исправляют покаянием - словом и делом. Причем, если человек согрешил публично, соблазнив многих, то и отрекаться от своих заблуждений должен публично. Этого, к сожалению, в случае с патриархом Алексием не происходит. Сам патриарх Алексий лично никогда и нигде не заявлял официально, что его речь перед раввинами, а также одобрение Баламанда, Шамбези, слишком явная близость с Ельциным и пр., являются его (Алексия), ошибками. Так же из высказываний епископата МП видно, что они считают деятельность Алексия вовсе не ошибками, а мудрым руководством. И противников его «мудрой» политики среди епископов МП нет. Но если признать, что это так и есть, что еретическая политика патриарха Алексия вполне последовательна и осознана, то рушится миф о якобы возможном «исправлении» МП изнутри, а вместе с тем, и последняя надежда на возрождение православной государственности с опорой на МП. Потому и умалчивается ныне о деятельности патриарха в экуменической КЕЦ, о том, что в бытность Алексия постоянным членом синода, последний принял решение о признании благодатными таинств папистов (1969 г.). Умалчивается и о коммерческой деятельности высшего эшелона МП. О банках, нефтедолларах, эмбриональном бизнесе и т. п.

Если кто-то думает, что авторам РП о сем не ведомо, пусть обратится к статье Душенова «Молчанием предается Бог», опубликованной в газете «Завтра» (№ 185). «...Табачный митрополит богатеет на продаже гуманитарных сигарет, а патриарх благословляет проведение в Храме Христа Спасителя концерта католической религиозной музыки», - писал К. Душенов. В другом номере газеты «Завтра», отвечая митр. Гедеону, Душенов рассказывает, как будущий патриарх Алексий ходил в Совет по делам религий и предлагал в патриархи Никодима Ротова, после смерти Алексия (Симанского). Как же после этого можно отделять Алексия от «никодимовцев»? Можно долго перечислять многие подобные «ошибки» патриарха, но не о том речь. Речь о том, что в РП сознательную еретическую позицию возглавителя МП пытаются выдать за его личные ошибки, грехи, и тем самым не допустить стремящихся к Истинному Православию внутри МП отделится от еретика. Ибо в этой организации нет ни одного православного епископа. Но РП упорно создает иллюзию борьбы здоровых сил епископата со зловредными «никодимовцами».

Миф о «ревнителях»-епископах МП

Весьма сомнительна и позиция ревнителей из РП по отношению к ереси экуменизма в МП. Они не могут не понимать, что экуменизм в МП - это следствие сергианства. Что ее подневольные в прошлом иерархи несвободны и сейчас, ибо нераскаянный груз прошлого и страх разоблачения и ныне держат их в повиновении власть имущим. Объявляя же со страниц своей газеты того или иного иерарха МП еретиком, РП в то же время борется за церковное единство с этими еретиками (что само по себе абсурдно), суля при этом страшные беды, превращение в секту и погибель всем тем, кто вышел из МП.

Душенов пишет: «...Третью группу составляют епископы-ревнители. Она включает в себя - судя по публичным заявлениям последних лет - не более двух десятков архиереев, но в случае необходимости они могут легко компенсировать свое малое число активной поддержкой широких церковных масс. После кончины митрополита Иоанна «ревнители» не имеют явного лидера, но оказывают на внутрицерковную ситуацию все большее влияние. Многие из них симпатизируют тому течению, которое олицетворяет собой газета «Русь Православная» и откровенно недовольны либерально-экуменической политикой московского церковного руководства...» (РП, № 3 /21/, 1999). Хочется поинтересоваться, где же та деятельность, которая подобает православным епископам, кроме тех редких публичных заявлений, которые ни к чему никого не обязывают? Кого из собратьев-еретиков они обличили, кого запретили за ересь? Наоборот, все они единодушно собираются на соборы, как в 1961 году, так и в 1994 и 1997 годах! Чего стоит один доклад митр. Филарета (Вахромеева) и его одобрение Архиерейским собором МП! Что изменили там «епископы-ревнители», где и в чем их ревность? Св. Марк Ефесский после подобного же «собора» отложился от своих падших собратьев.

Миф о «давлении с низов», об участии монашества в церковном управлении

Далее Душенов в своей статье утверждает, что «вопреки соборной воле монашествующих сегодня невозможна никакая серьезная смена курса церковной политики...» и сетует, что, «хотя влияние иноков на церковно-политические процессы абсолютно неформально, существующие административные механизмы не предусматривают никакого участия рядового монашества в делах церковного управления. И все лее опыт последних лет показывает, что такое влияние становится все сильнее по мере того, как движение «ревнителей» охватывает все большее число обителей на канонической территории Московской Патриархии...» Но при этом забывает сказать или просто не ведает, что именно Канонами Св. Церкви такого участия просто не предусмотрено. Как раз наоборот, это строго воспрещается 4-м правилом IV Вселенского Собора: «Да не вмешиваются ни в Церковные, ни в житейские дела...», - а также 23-м правилом того же Собора. Единственное, что требуется от монаха, - отойти от еретика-епископа (см. 3 пр. III Всел. Соб). Это и будет самым лучшим обличением ереси. Ни о каком же давлении снизу на еретиков-епископов с целью заставить их проводить ту или иную церковно-политическую линию в св. Канонах нет и речи. Можно и нужно прервав общение с еретиками, предать их суду ИСТИННЫХ епископов. Но где они в МП? Сколько лет можно писать челобитные святейшеству и синоду, которые сами ереси распространяют? Но Душенов и здесь действует по-коммунистически, пытаясь революционным путем исправить еретическую, раскольническую МП изнутри, заблуждаясь сам и других соблазняя тем же. Ведь даже поддавшись давлению низов, иерархи МП не станут православными. Для того, чтобы стать православными, им необходимо, как минимум, искренне раскаяться в своем заблуждении, разорвать общение с еретиками, и, принеся истинное покаяние, присоединиться к Истинно-Православной Церкви, не запятнавшей себя ересями XX века, не утратившей канонического преемства и не пребывающей через ереси и расколы в отпадении от Вселенской Православной Церкви-Матери.

РП создает у искренних членов МП обманчивое впечатление, будто внутри ее есть здоровые силы - среди епископата, духовенства и монашества.

Вечно стремящиеся к справедливости, или Системная оппозиция

Хотелось бы сказать и о методах «ревнителей» из среды монашествующих и духовенства МП. Взять хотя бы игумена Алексия (Просвирина), члена Редакционного совета РП. Он опубликовал огромную статью «Необходимость правды» (РП, № 10 /16/, 1998), где пишет: «...Имена лжеучителей должны быть названы..., всякое молитвенное общение с ними должно быть прервано..., таким образом мы должны публично назвать имена злокозненных волков в овечьих шкурах, засвидетельствовав о каждом лжеучителе, что он - еретик... И так еретиков мы должны обличать, бороться с ними, гнать их из Церкви, а осуждает их Бог...» Но сам автор их так и не назвал. Такова позиция всех ревнителей изнутри МП. Они никогда не договаривают правду до конца. Утверждая, что ревнуют об истине и правде церковной, на деле они бегут от нее и скрываются. Ведь правда и истина имеют свойства обязывать человека. Исповеданная на словах правда заставляет исповедовать ее и на деле. Ведь если кто прямо скажет, что такой-то епископ - еретик, то разве может сказавший причащаться у еретика? Святые каноны это категорически запрещают. Иначе тот, кто причащается у еретика, сам подпадает под запрещение апостолов и Вселенских Соборов (см. 46 Апостольское Правило: «...Епископа или пресвитера, приявших крещение или жертву еретиков, извергати повелеваем»). Но, прервав общение с епископом-еретиком, лишишься насиженного местечка - епархии, прихода, настоятельства, дохода и т. п. Вот и предпочитают «ревнители» - монахи, епископы и духовенство МП - обличать ересь «в целом», не конкретно, не называя имен. Так действует игумен Алексей, иеромонах Роман и прочие ревнители. И лишь в кулуарах, келейно поносят того или иного иерарха, а потом с ними сослужат, подпадая под анафемы Вселенских Соборов, да и свои собственные. Невозможно бороться с ересью, не называя еретиков. К сожалению, редакция РП встала именно на позицию обличения «анонимной» ереси. Конечно, так удобнее: можно, самому не живя по истине, всю жизнь пребывать в состоянии борьбы за истину. Составлять бесконечные челобитные, писать обращения, собирать подписи и т.п.

Преступное равнодушие

Но есть у духовенства МП и другой способ «борьбы» с ересью. Душенов в уже цитированной статье пишет: «...Наибольшая часть наших приходских батюшек - безотказные «рабочие лошадки», по горло занятые повседневными церковными службами, разделяющие со своей паствой все беды и трудности нынешней разрухи и нищеты». Но ведь эти «лошадки» преступно равнодушны к истинам веры, теплохладны. Им и дела нет до того, в какой церкви они находятся, кто их иерархи и куда они движутся. Посему, в этом не достоинство «лошадок», а их горе. Ибо они взялись пасти стадо, не различая пути истинного от пути погибельного.

Народ ненаученный

Душенов пишет там же: «...Великий немой заговорил», - имея в виду мирян МП, и далее: «...Картина внутрщерковного баланса сил будет, однако, неполной, если не упомянуть о мирянах. Ранее - в советскую эпоху - они не имели совершенно никакого влияния на ход событий, будучи бессловесными свидетелями происходящих в Церкви событий. Но в последние годы «православная общественность» начала играть в жизни Русской Православной Церкви все более важную роль».

Но толку от этого мало, ибо миряне МП, находясь в духовном подчинении у еретичествующих иерархов и духовенства, недоговаривающих ревнителей и молчащих «рабочих лошадок», остаются, по слову святых отцов, народом ненаученным. Отсюда и искаженное у «ревнителей»-мирян МП представление о самой природе Церкви, что, дескать, миряне существуют сами по себе, а их епископы - сами. Конечно же, это абсурд с точки зрения канонов, кои повелевают просто уходить от впавших в ересь епископов. Еще одно страшное заблуждение среди «ревнителей»-мирян МП - что таинства совершаются не по вере епископа (и даже вопреки ей!), а по вере народа. Это тоже противоречит учению Церкви. Ведь сколько бы ни собралось благочестивого народа, без Епископа они Литургию не совершат. И наоборот, Епископ может ее совершить при помощи 1 человека и даже без нее.

Таким образом и создается среди верующих МП иллюзия какого-то внутрицерковного возрождения, хотя на деле никакого возрождения, в правильном смысле этого слова, не предвидится. Все это происходит на фоне постоянных хулений РПЦЗ, истинных ревнителей благочестия, отошедших, как повелевают святые каноны, от еретичествующих иерархов. Поэтому и создается впечатление, что, выставляя одни проблемы и замалчивая другие, РП на самом деле борется не за чистоту веры, не Царствия Божьего ищет и правды Его, а вольно или невольно: 1) проповедует богоборческие коммунистические идеи, отвлекая своих читателей от стремления к Царству Небесному и вовлекая их в политические игрища; 2) помогает еретической иерархии МП удерживать православных христиан в послушании себе, в единстве с собой, дезинформируя при этом читателей относительно истинного положения дел в МП и Вселенском Православии; 3) также, под предлогом необходимого, по мнению авторов РП, объединения РПЦЗ с пребывающей с 1927 г. в криптообновленческом расколе, а с 1961 г. еще и в ереси экуменизма МП, - газета хулит Истинную Православную Церковь в лице непримиримых чад РПЦЗ и присоединившихся к ней катакомбников.

P. S.: Многие авторы РП не раз высказывали недоумения, что вышедшие из МП миряне и священники зачастую становятся самыми горячими противниками объединения РПЦЗ с МП. Поясню: в этом нет ничего удивительного, ведь и обратившиеся из латинства или сект в Православие становятся такими же противниками православно-еретического «сближения». Мы знаем изнутри МП и теперь имеем возможность сравнивать ее с РПЦЗ и учением св. Отцов. И видим, что это учение в МП частью перетолковано, частью искажено, частью просто не соблюдается. Видим, что МП не является Православной Церковью, но лже-церковью со лжеиерархами-оборотнями, у большинства из которых по два и три лица.

(ВЕРТОГРАДъ-Информ № 5, 1999г.)

ПОСЛЕСЛОВИЕ РЕДАКЦИИ:

По словам митрофорного протоиерея Бориса Молчанова: «...Для верующего человека компромиссное соглашение Церкви с богоборческою властью является не «мудрой политикой» церковной иерархии, не положительным успехом Церкви, а страшным её падением. Св. ап. Иоанн Богослов в своем Откровении дает два образа Церкви: один под видом «Чистой Девы, Невесты Христовой», убегающей в пустыню (в нелегальное существование) от преследующего Ее зверя; другой — под видом жены-«блудницы», сидящей на красном звере, преисполненном именами богохульными (12, 1-6; 17, 1-6). Тесный контакт и сотрудничество Церкви с богоборческою властью святым апостолом оценивается как ОТПАДЕНИЕ Церкви от «брачного союза» со Христом, как любодейный греховный союз с антихристом. С внешней стороны как будто всё обстоит благополучно, вероучение остается неизменным, торжественные богослужения в переполненных храмах, свободная проповедь Слова Божия, «а внутри — отступление полное» (Епископ Феофан Затворник)...»

Мы здесь не будем говорить о множественных канонических отступлениях МП (крещение обливанием, и, что гораздо хуже, без оглашения, треботорговля, общая "исповедь" и т.д.), ни о том, что ни один "патриарх" МП не избран с соблюдением канонических норм Православной Церкви, в частности постановлений Всероссийского Собора 1918 года, ни об ереси экуменизма ("снятие" анафем, сослужения и "богословские диалоги" с еретиками, а точнее закулисные сговоры об искажении православного вероучения; новостильничество, модернизм и пр.). Всё это невозможно оспорить, за все это в истинной Церкви абсолютное большинство патриархийных архиереев (если не все они in corpore) подлежит извержению из сана, а то и отлучению по Апостольским правилам и Постановлениям Вселенских Соборов, но все это не так важно по сравнению с главным, с самой сутью сергианства: с внутренней душевной готовностью принять Антихриста. В 1927 году эта готовность вылилась в принятие декларации митр. Сергия, в братании с богоборческим государством и антихристовой властью, в предательстве собратий, выразившимся в наложении "церковных" прещений на арестованных ГПУ, в откровенной лжи про "отсутствие гонений на Церковь в СССР", в воспевании с 1927 по 1991 палачей русского народа, в сочинении панегириков Сталину и др., в выдумывании "богословия революции"; в 1945 году она выразилась в заманивании на верную гибель в Сталинских лагерях доверчивых православных эмигрантов, в 60-70-е годы - в участии в "борьбе за мир", доходившей до того, что иерархи МП выступали в роли прямых агентов ЧК-ГБ на экуменических конференциях; в "добровольных" вкладах, в "Фонд мира" - эту кормушку для коммунистов и просто смутьянов по всему мiру; в 1991 году она выразилась в подобострастной речи "патриарха" Алексия перед раввинами в Нью-Йоркской синагоге, в 2000 году она выразилась в принятии "социальной концепции", отказывающей в повиновении местной власти, если та "не впишется" в "генеральную линию" мирового правительства, в 2001 году она выразилась в маниакальной поддержке присвоения христианам идентификационных номеров, содержащих антихристову символику; а уж в 20__году - без всякого сомнения, в агитации масс верующих к «духовно нейтральному» акту: вживлению под кожу микрочипа...

Поневоле вспоминается известный всем митрополит Антоний Сурожский (Блюм) утверждавший, что не надо, дескать, опасаться печати антихриста - перекрестил её и порядок!

Неслучайно и то, что "патр." Алексий (Ридигер), состоит (20-м номером!) в Международной Академии Информатизации - оккультной структуре, официально являющейся "информационным парламентом ООН", т.е. мозговым штабом по подготовке к воцарению Антихриста. И этот человек, бог которого — информация («Элита информациологов мира», т. 1. М.; 1998г.), в полном соответствии с уставом МАИ, всемерно способствует внедрению информациологических "ценностей" и технологий и является по сути дела главным пропагандистом всеобщей нумерации в России!

Поэтому кто не сделает выводов о сущности советской церкви прямо сейчас, тот после подтверждения безоговорочной «лояльности» в следующий раз будет впредь уже не способен делать какие-либо выводы вообще, ибо станет не просто «роботом советчины» (по выражению Ильина), а настоящим биороботом, управляемым со спутника.

["Епископ Дионисий (Алфёров)" - "епископ" РИПЦ ( Русской Истинно-Православной Церкви, сайт http://www.catacomb.org.ua ) - полусергианской структуры, большую часть которой составляют бывшие "священники" из московской лжепатриархии, которые признают "благодать, священство и таинства" в московской лжепатриархии. Но в данных двух статьях еретические воззрения почти не просвечивают. О ереси братьев Алфёровых смотрите статью Антона Кузнецова из этого сборника. - Александр Софронов.]

Вопрос о сходстве известного в церковной истории византийского сервилизма и советского «сергианства» был поднят недавно на совместных конференциях представителей Московской Патриархии и Зарубежной Церкви в Будапеште (2001 г) и в Москве (2002 г). В резолюции Московской конференции было отмечено, что политика иерархов МП в отношении к советской власти, традиционно обозначаемая в Зарубежье словом «сергианство», является разновидностью византийского сервилизма, т. е. раболепства, человекоугодия иерархов Восточной Церкви перед властями сначала Византийской, а затем Османской империи. Тем самым вопрос о греховности «сергианства», его разрушительности для церковной жизни как бы снимался. Ведь если существовали подобные исторические прецеденты, значит, можно их повторять, не боясь последствий. О сходстве таких явлений, как сервилизм и «сергианство», апологеты последнего писали уже с конца 20-х годов XX века. Попробуем рассмотреть эти явления и определить, в чем сходство и в чем различие. Но прежде подумаем, насколько правомочно ссылаться на отрицательные примеры церковной истории ради оправдания подобных же явлений в современности.

В каноническом праве Церкви существует понятие прецедента, заимствованное из римского права. Решение какой-либо сложной, двусмысленной ситуации, прямо не вписывающейся в нормальные канонические условия, один раз совершенное каким-то конкретным способом, получает силу примера на будущее. Такое решение нестандартной проблемы может принимать местная церковная власть, но при этом требуется согласие остальной Церкви, хотя бы молчаливое. Здесь действительно, молчание служит знаком согласия, ибо то, что гласно не опротестовано, то молчаливо принято. В этом отличие прецедента от ясно выраженного соборного решения, обязательного к принятию всей Церковью, как норма жизни. Например, специфическое решение проблемы Кипрской Церкви VII в. могло бы считаться прецедентом, но, как зафиксированное 39 правилом VI Вселенского Собора, имеет уже авторитет соборного решения. Прецедентами же считаются выходы из ситуаций неясных и двусмысленных, не имеющие за собою авторитетного соборного одобрения. Прецеденты скорее служат выражением церковной политики и дипломатии, чем церковной икономии. Они касаются вопросов взаимоотношений поместных церквей между собою, споров о чести и власти между патриархатами и особенно взаимоотношений между церковной и светской властью.

В практике прецедента было заложено здоровое зерно пастырского здравомыслия, ориентации на местные условия, традиции и обычаи, которые невозможно свести к одному стандарту. Самое формирование канонического права шло вслед за развитием церковной жизни и зачастую утверждало то, что уже сложилось в церковной практике. Иными словами, сами наши каноны часто развивались методом прецедента, точнее его узаконения. Отцы Вселенских и Поместных соборов были выразителями общецерковного предания, а не его реформаторами. Устанавливая нормы для одних сторон церковной жизни, выраженные в канонах, Соборы оставляли многое на усмотрение местных архипастырей. Точно так же, осуждая грех и ставя в пример добродетель, они оставляли область нравственно допустимых дел на свободную совесть каждого христианина.

Но в жизни местных церквей могли возникнуть такие порядки, которые противоречили нравственным нормам Евангелия или общим основам церковного устройства. Например, 8-е правило III Вселенского Собора указывало: «...да не вкрадывается под видом священнодействия надменность власти мiрския, и да не утратим помалу неприметно тоя свободы, которую даровал нам Кровию Своею Господь наш Иисус Христос, Освободитель всех человеков». Известно, что эта «надменность власти мiрския» проникала в сознание предстоятелей местных церквей более всего благодаря практике прецедента. Так, например, притязания на особую власть в Церкви римских епископов базировались на прецедентах их удачного вмешательства в дела других поместных церквей по поводу защиты православных иерархов от еретиков в эпоху Вселенских Соборов. Между тем, даже на примеры защиты Православия не совсем каноническими способами нельзя безоговорочно ссылаться впоследствии. Тем более, неправильною будет ссылка на примеры отрицательные, греховные, ради оправдания еобственных грехов. Здесь может быть только один испытанный путь — покаяние.

В отношениях с нехристианскими мiрскими властями Церковь со времен апостольских помнит такой закон: «Аще который епископ, мiрских начальников употребив, через них получит епископскую в церкви власть, да будет извержен и отлучен» (Ап. пр. 30). Нарушений этого правила впоследствии бывало много, но они не могли получить статус прецедента, ибо нормою церковной жизни признавалось именно это апостольское правило. Советская же церковь не только многократно нарушала это правило, но по сути дела негласно отменила его, как впрочем, и многие другие каноны. Правилами для советских епископов сделались прежние исключения, чужие грехопадения, ненормальные прецеденты из времен упадка церковной жизни разных времен и народов. Все подобные исторические прецеденты, необходимые для своего оправдания, апологеты «сергианства» аккуратно собрали из всей церковной истории, где только сумели их отыскать.

Известно, что Древняя Церковь различала падших во время гонений по разрядам. Различались падшие в собственном смысле - добровольно принесшие жертву идолам, от тех, кто сделал это под пытками. Третий разряд составляли либеллатики - лица, купившие справку о принесенной жертве, хотя жертву и не приносили. Среди духовенства выделялись еще и те, кто добровольно выдали священные книги гонителям для сожжения - традиторы. Все эти категории падших различались только по срокам, установленным им для покаяния. Отступничество в любой из названных форм полностью закрывало человеку возможность пребывания в священном чине.

«Сергианство» перевернуло церковное сознание, занявшись прославлением падших, как «особо мудрых» и «безкровных мучеников», и понося подлинных новомучеников как политических преступников. Если Древняя Церковь прославляла исповедников и принимала падших, давая им возможность покаяния, то советская церковь именно падших поставила во главу свою, отвергнув покаяние и уча ориентироваться не на лучших, а на худших.

В этом же ряду извращений церковного сознания, подбирающего себе дурные примеры для оправдания греха, стоит и вопрос о сходстве византийского сервилизма с советским «сергианством». Думается, мы уже показали необоснованность худого прецедента, как такового. А теперь время рассмотреть, во всем ли корректно сравнение грехов греческой иерархии и советской.

Византийский сервилизм

Действительно, история Византии показывает немало примеров человекоугодия и раболепства архиереев перед василевсами и их сановниками. Нередко служители Церкви попустительствовали весьма грубым и грязным грехам тех, кто носил багряницу, часто угождали паче человекам, нежели Богу. Хотя справедливость требует признать и немалое число случаев и противоположного поведения истинных архиереев, мужественно противостоявших нарушителям евангельского закона, невзирая на лица, невзирая на опасности для самих себя. В наших святцах вписаны именно эти святители, начиная с Амвросия Медиоланского и Иоанна Златоуста, не убоявшихся изгнания и даже смерти за правду Божию. И здесь важно не количественное соотношение тех и других (пусть даже на одного исповедника приходилась сотня человекоугодников), а принципиальное отношение Церкви к тем и другим. И вот мы видим, что Византийская Церковь прославляла именно исповедников, изгнанных правды ради, будь ли то святой Златоуст, или, например, патриарх Николай Мистик (906-911 г), обличивший царя Льва Философа за незаконный четвертый брак, не говоря о множестве архиереев, пострадавших от еретиков за чистоту веры. Сервилизм в Византии был терпим и широко распространен, но не становился при этом нормой и образцом для подражания. В отличие от советских, византийские иерархи никогда не называли свой сервилизм «безкровным мученичеством» или «спасением церкви», не пытались окружить постыдное явление героическим ореолом. Сервилизм рассматривался как вынужденное, извинительное явление, терпимое лишь при неблагоприятных условиях, которое должно быть уничтожено при первой возможности.

Если быть точным, то сам термин «сервилизм» - раболепство, западного происхождения (от латинского servus - раб). В самой Византии для обозначения подобных явлений употреблялось родное греческое слово: икономия, домостроительство. Термин этот не удачный и не точный, потому что этим же словом обозначается и дело Христово - домостроительство нашего спасения. Византийская «икономия» более означала снисхождение или угождение, в противоположность «акривии» - строгости по правде. Икономией называлось и принятие еретиков в Церковь в сущем сане, и уступки царской власти - вещи довольно разные. Икономия, как синоним сервилизма, касалась именно нравственных вопросов.

Византийская икономия оправдывала свои уступки царям в вопросах нравственных желанием сохранить в неприкосновенности догматическое учение и предание Церкви. И зачастую такие компромиссы были оправданы и неизбежны. Например, патриархи Тарасий и Никифор в конце VIII - начале IX века, хотя и не благословили незаконный брак императора Константина Порфирородного, но и не отлучили его от таинств, опасаясь восстановления ереси иконоборчества, еще только немного приутихшей. Это было в целом разумное, хотя и компромиссное пастырское решение. В то же время ревнители чистоты нравов во главе с преп. Феодором Студитом выступали за более строгое решение по этому вопросу, и патриархи их не трогали.

Было много и других ситуаций, когда подобная политика компромиссов уже не была оправданной, и вызывала большое возмущение в церковном народе, например, когда речь шла не о беззаконных браках, а об оправдании цареубийства или клятвопреступления. Несомненным, однако, является то, что царская власть в Византии главной своей ценностью провозглашала православное христианство, а главную свою задачу видело в его охране и защите. Вера Церкви была верой империи, общество, образование и культура были христианскими, сердцем империи был храм св. Софии. Ради сохранения такого положения византийские иерархи часто шли на уступки царям в вопросах нравственных. Потерпеть ли беззаконный брак царя или превратить его в гонителя, подобного Юлиану Отступнику? Вопрос нелегкий, особенно для епископов, отвечающих за множество вверенных им душ.

И разве можно решение таких вопросов в Византии соотнести с сервилизмом советских епископов, угождавших открыто богоборческой власти, поставившей своей задачей ликвидацию религии, как таковой, уничтожение не только Церкви, но и самой веры в Бога? Приглашал ли кто-нибудь М. Сергия благословлять браки Сталина или Когановича? Такие ли уступки требовались от советских епископов? Разве не пришлось им хвалить, благословлять и благодарить ту власть, которая в короткий срок уничтожила сотни епископов, десятки тысяч священников и монахов, миллионы верующих, взорвала и осквернила тысячи храмов и православных святынь, которая с младенчества до старости воспитывала людей в безбожии и богоборчестве и духовно погубила десятки миллионов душ? Сравнивать Византийскую империю с советской властью - значит совершать грубый и абсурдный подлог.

В свое время В. Соловьев упрекал византийских иерархов в том, что они ограничили Православие одними догматами и богослужебным чином, запретив сюда вмешательство императорам, а область морали предоставили их произволу. Эта оценка сильно преувеличена, но во многом справедлива. Действительно, Православие, которое есть благодатная жизнь во Христе и Святом Духе, не может быть ограничено одними догматами и обрядами, и при попрании евангельских заповедей превращается в мертвую форму. Эта опасность серьезно угрожала Византийской Церкви, о чем предупреждал еще св. Симеон Новый Богослов. В конце концов, нравственно ослабленное православие, примирившееся со злом, привело Византию и к догматическим компромиссам в виде Лионской и Флорентийской унии, а затем и к падению самой Византийской империи. Будучи поначалу просто терпимым, затем допустимым, явление сервилизма, или более широко - нравственного минимализма, укоренившись, привело к падению Византии, т. е. было осуждено самим Промыслом Божиим. Поэтому, говоря о том, что византийский сервилизм далеко отстоит от «сергианства», мы не оправдываем и этого постыдного исторического явления. Но как тогда можно оправдывать явление еще более греховное, порожденное самим фактом существования советской церкви?

Рассматривая положение Восточной Церкви под игом ислама, мы обнаружим гораздо большее сходство с советским периодом истории нашей страны. Первый прецедент отношений с исламской властью подал Иерусалимский патриарх Софроний. В 638 г, после годичной осады Иерусалима он сдал город халифу Омару на определенных условиях. Храмы на святых местах (прежде всего Голгофа и Гроб Господень) оставались во владении Иерусалимской патриархии, половина церквей обращалась в мечети, запрещалась проповедь христианства мусульманам. Христианские храмы, в которые входил халиф Омар, были отобраны мусульманами и обращены в мечети позднее. Впоследствии договор этот многократно нарушался мусульманами, большинство церквей было разрушено. Неоднократно разрушался и самый храм Воскресения над Гробом Господним. И все же договор с Омаром создал некоторую основу для дальнейшего существования Иерусалимской патриархии. Она была признана юридическим лицом, владельцем ряда храмов и участков земли в Палестине, ей было разрешено совершать богослужения, окормлять христиан и даже судить по гражданским делам христианское население. Во внутреннее управление Иерусалимской Церкви магометане в основном не вмешивались, хотя нередко творили внешние насилия и грабежи над христианским населением и духовенством. Самого патриарха выбирал Синод, хотя утверждал его халиф.

Главной чертой этого договора было сохранение земного бытия Иерусалимской Церкви, обеспечение ее легального существования, владение храмами и имуществом, право совершать открытые общественные богослужения. Ценой, которой пришлось платить за это, была не только полная лояльность магометанским властям, молитвы за халифа и его войско, но и что важнее, отказ от христианской проповеди мусульманам и своим чадам, совращаемым в ислам. Арабы же соблазном и насилием переводили в свою веру тысячи христиан - и архипастыри Церкви не смели протестовать против этого, не смели открыто вести противоисламской пропаганды, которая во все времена в исламских странах каралась смертью.

Не следует преувеличивать значения этого договора патриарха Софрония с Омаром. Это был лишь первый прецедент подобного рода. Святитель сдал город на сравнительно почетных условиях, после годовой обороны, так и не дождавшись помощи от Византийского императора Ираклия. Он спасал свою паству от истребления, а святые места от поругания и не мог предвидеть, что православные христиане более уже не будут владеть Святым Градом. Другие отцы Церкви в подобных ситуациях поступали по-другому. Например, блаженный Августин за два столетия до этого укреплял защитников своего города Гиппона, внушая им не сдаваться вандалам-арианам. Гиппон был взят варварами через месяц после кончины святителя. Известно немало случаев, когда святые архипастыри испрашивали чудесную помощь Божию осажденным городам (например, св. Иаков Низибийский в 340 г и др.) Тут многое зависело от обстоятельств, места и времени, а главное, от воли Божией.

Более показателен пример падения Константинополя в 1453 г. Флорентийская уния, подписанная незадолго до того императором Иоанном Палеологом с римским папой, не была принята большинством греков. Поскольку в главном храме св. Софии служил униатский патриарх Григорий, а затем кардинал-митрополит Виссарион Никейский, православные на службы туда не ходили. Они отказались помогать оборонять город и последнему императору Константину Полеологу. Столицу павшей империи защищали наемники-генуэзцы. Уже это свидетельствовало о нежелании православных, отвергших унию, отстаивать свое государство и о готовности их принять власть турецкого султана. Поэтому после взятия Константинополя султан Магомет составил фирман, определявший положение Православной Церкви в Османской империи. Во многом он напоминал договор патр. Софрония с халифом Омаром.

Половина церквей в Царском Граде, в том числе и храм св. Софии, обращались в мечети, остальные оставались в собственности Константинопольской патриархии. Запрещалась проповедь христианства мусульманам, а также противодействие исламской проповеди и насильственному совращению христиан в ислам. При этом патриарх признавался главой христианского народа, и получал право собирать дань и судить по гражданским делам христианское население. В целом гражданские права Константинопольского патриарха над христианскими народами даже увеличились по сравнению с его положением в Византийской империи. Под его власть попали даже славянские церкви Сербии и Болгарии, добившиеся ранее автокефалии, а равно и восточные патриархаты в Сирии и Палестине.

Султан сохранил за собой право утверждать патриарха, которого выбирал Синод. Во внутренние дела Церкви турки не вмешивались, но их внешние насилия над христианским населением и духовенством превзошли жестокости арабов. Были разгромлены сотни храмов и монастырей, сотни тысяч христиан обращены в ислам. Десятки епархий прекратили свое существование.

Османская империя, в отличие от Римской, не была правовым государством. Султан не был связан даже своими собственными законами: он мог дать права, а мог и забрать их обратно. Тем более на местах не существовало устойчивого правопорядка; любой местный паша (областной правитель), любой местный судья (кадий) мог обижать христиан, как хотел. Никто из местных властей не пытался обуздывать толпу фанатиков, которая творила самосуд над христианами в любое время. Ислам уважал только силу. Христиане в Османской империи были покоренным народом, и с ними не церемонились.

Уже в конце XV века сложилась традиция, по которой патриарх Константинопольский при вступлении в должность платил султану крупную денежную сумму и, кроме того, каждый год платил дань (харач). Султаны постоянно повышали эти суммы, выбирая того кандидата, который больше заплатит. Добившийся титула патриарх, чтобы расплатиться с долгами, вынужден был продавать архиерейские должности. Началась безобразная симония - поставление в сан по мзде. Лучшие из Константинопольских патриархов пытались бороться с этим постыдным явлением, но тщетно, т.к. иноверная власть ему покровительствовала.

Таким образом, управление Церковью не только попало под контроль антихристианской власти, но в ней водворился безобразный порок - симония, многократно анафематствованный Вселенскими соборами. Последствием этого стала деморализация и нравственное разложение большинства высшего духовенства, ослабление веры, отпадение многих тысяч православных в ислам. Константинопольскому патриарху пришлось молиться за султана и его воинство - то воинство, которое несло смерть христианским государствам и народам, разорение христианской церкви, в которое насильно отбирали христианских мальчиков в янычары, обращая их в ислам.

Возникает вопрос: какую же пользу принесло церкви это униженное состояние? Стоило ли ради жалких благ легального существования патриархии быть безмолвным свидетелем физической и духовной гибели тысяч христиан, разрушения храмов, неуклонного угасания православной веры на всем Востоке? Можно ли говорить, что такая политика спасла Церковь, когда от древних патриархатов в Египте, Сирии и Палестине, имевших прежде десятки епархий, осталось лишь по несколько приходов, исчезли древние митрополии в Малой Азии и на Балканах, а в самом Константинополе осталось лишь несколько церквей? Почему Греческая Церковь, по примеру Древней, не ушла в катакомбы и не продолжила духовной борьбы с исламом, но предпочла сдаться в плен и тихо умирать в плену?

Не возьмемся с точностью ответить на все эти вопросы. Можно только отметить соответствие нравственного уровня, духовной ревности и горения Древней Церкви с ее внешним положением. Та Церковь, которая почти три столетия подвизалась в катакомбах, претерпела гонения и мучения, искала лишь Христа и Царства Его, получила, наконец, и признание со стороны земного царства и вышла совершать свое благовестническое служение открыто. Но церковь, ослабевшая духовно и нравственно, отказавшаяся от борьбы за веру, за свое христианское государство, церковь, колебавшаяся между унией с ересью и признанием антихристианской власти, такая церковь, конечно, оказалась неспособной отказаться от легального существования, уйти в катакомбы и вести какую-то духовную борьбу с иноверием. Она могла принять только тот минимум прав, который ей был предоставлен.

Отметим, что на временной оси эпоха порабощения Византийской Церкви исламом отстоит на четырнадцать веков от времен апостольской проповеди и возникновения первых христианских общин на этих землях. Христианство за это время прошло в этих народах период возрастания, зрелости и подошло к своему старению. Не Божественная истина Благовестия утратила свою силу, но люди оказались уже неспособны вместить ее, защищать ее и жить ею. Потому уже взятие Константинополя латинянами в 1204 г и распад Византийской империи многие в православном мiре восприняли как событие апокалиптическое, близкое к концу мiровой истории. То ужасающее падение нравов и угасание веры в Византии, которое предшествовало этому событию, и о котором повествуют современники (например, Никита Хониат), способно поразить всякое воображение. Мiровая история еще продолжилась, но история Константинополя как Нового Рима завершилась. Турецкое иго только усугубило те язвы, которые открылись ранее в поздне-византийский период, и принесло новые болезни, но отнюдь не исцеление. Поэтому ссылаться на этот период в истории Церкви как на пример для подражания православному человеку по совести невозможно.

Итак, турецкое иго принесло Восточной Церкви новые духовные болезни и поставило ее в тяжкие условия, суть которых сводится к следующему:

1) отказ от проповеди Евангелия внешним и отказ от защиты чад Церкви, совращаемых в ислам;

2) признание и благословение антихристианской исламской власти со всеми ее действиями;

3) признание власти султана над церковью в лице патриарха, которого султан назначает и смещает, а также может принудить к определенным действиям, противным христианской совести;

4) противоканонические порядки в церкви, прежде всего симония, получившая силу обычая;

5) ликвидация богословской школы, угасание монашества, общий упадок веры и нравов;

6) низведение православия на уровень одного из признаков национальной самоидентификации, бытовых особенностей и обрядов («православие — это то, чем мы, греки, отличаемся от турок, итальянцев и армян»).

Итак, сходство между советским «сергианством» и под-турецким сервилизмом есть? Несомненно, так, по крайней мере с внешней стороны. Но существует и важное внутреннее отличие. Под-турецкий сервилизм, как углубление византийского, есть в целом состояние более вынужденное. Восточная Церковь под турками есть церковь плененная, жестоко подчиненная, вынужденная идти на значительные компромиссы, но в то же время не сорадующаяся гонителям, не сотрудничающая с ними. Не у всех есть силы стать исповедниками, но почти все боятся стать отступниками и переступить последнюю черту, из-за которой уже не будет возврата. Да и сама эта черта обозначена ясно: отказ от Христа и переход в ислам. Такому положению плененной церкви в нашей истории XX века более всего соответствует период Тихоновской церкви 20-х годов, но не Сергиевской. Последняя раскрыла в себе некоторые принципиально новые стороны, о которых речь впереди.

Греческие христиане времен турецкого ига иногда допускали отречения, подобно апостолу Петру, но потом и горько оплакивали их, подобно ему же. Лица, подобные Иуде Искариоту, встречаются там редко и вызывают всеобщее омерзение. Наиболее яркий пример того, до какого рубежа могли отступать иерархи той эпохи, показал патриарх Григорий V (1811-20 гг). Когда началось греческое восстание 1820 г, султан потребовал, чтобы патриарх анафематствовал повстанцев, как дерзнувших восстать против его «богоустановленной власти». Патриарх выполнил это требование, и во всех церквах зачитали эту анафему. Но вслед за этим пришли к патриарху чиновники султана и потребовали, чтобы он отрекся от самой своей веры. Святитель дал достойный ответ: «напрасно трудитесь, христианский патриарх умирает христианином». За это он был предан на растерзание толпе турок, которые после побоев, повесили его на воротах патриархии. После его убиения турки предали смерти в разных местах еще около 80-ти епископов и сотни священников, подражавших подвигу своего патриарха. (Естественно, что согласившиеся на переход в ислам никогда бы так не пострадали.) Здесь мы вновь видим черты церкви тихоновской, но не сергиевской.

Много примеров достойного покаяния и исповедничества дает нам Афонский патерик. В нем сохранилось много примеров мученичества, явленных монахами и мiрянами. Некоторые из них перед этим по слабости или по неразумию перешли в ислам, но затем загладили свой грех скрытым глубоким покаянием и открытым торжественным исповеданием и мученичеством. Вызвать на себя гнев мучителей было несложно: требовалось только во всеуслышание возгласить, что Магомет есть лжепророк. За такое преступление в исламских странах всегда (и до ныне) полагалась смертная казнь. Характерна при этом реакция всей христианской Церкви. Она открыто молилась за исповедников, поддерживала их в заключении, никогда не посмела бы отрекаться от них как от нарушителей существующего гражданского закона. После же мученической кончины, погребение и прославление новоявленных святых было также явным для всех христиан. Все брали исповедников Христовых за образец для подражания.

Важной чертой церковного сознания этой тяжелой эпохи было понимание тяжести греха отречения и других противных совести требований исламской власти. Многие, отступившие от веры и не дерзнувшие на мученичество, удалялись в монастыри и там всю жизнь несли тяжелые покаянные труды. Был разработан чин принятия падших через вторичное мvропомазание. В монастыри же удалялись иерархи, низложенные турками или вынужденные оставить свои кафедры. Отступничество от Христа воспринималось в целом, как тяжкий грех, а не как особая мудрость или тем более «безкровное мученичество».

В этом важное отличие плененной турками Греческой Церкви от советской. Советская церковь принципиально отреклась от своих исповедников, объявив их государственными, политическими преступниками, а свою поддержку безбожной власти рассматривала не как грех, не как вынужденное действие, а как добродетель, как свое «патриотическое служение», как спасение Церкви. Греческие иерархи, допускавшие компромиссы с исламской властью, явили и множество примеров подлинного покаяния. Про сергианских епископов мы до сего дня не знаем ни одного подобного примера, чтобы кто-нибудь из них гласно покаялся и добровольно удалился на покой ради трудов покаяния.

Исторических исследований о сергианстве существует уже достаточно много. Нет смысла повторять подробно историю советской церкви. Для нашего краткого сравнительного анализа мы отметим лишь главные черты. Итак, чем советский церковный сервилизм качественно отличался от византийского и греческого?

Пожалуй, самое главное отличие, кроме всего, что уже было нами отмечено, заключается в том, что с самого начала, с самой своей знаменитой Декларации 1927 г, М. Сергий сознательно вел свою Церковь на раскол. Не принято обращать внимание на самые простые и ясные факты. Компромиссы греческой иерархии никогда не вызывали церковного разделения. Духовенство и народ понимали своих иерархов, и это выразилось в том, что Греческая Церковь оставалась единой и под турецким игом. Единство было и в Русской Церкви под водительством патриарха Тихона. (Низкое поведение кучки церковных обновленцев, явных предателей, не в счет, ибо церковный народ их не поддержал). В Декларации М. Сергий просит всех несогласных с ним собратьев отойти от него и не мешать ему спасать Церковь. Говорящий такое предвидит раскол и все-таки сознательно на него идет.

Добавим к сему и тот факт, что М. Сергий все-таки незаконно восхитил первосвятительство в Русской Церкви. Не все его современники, тем более, не все историки, сумели оценить важность этого факта в том историческом контексте. Между тем, это вопрос более важный, чем просто выполнение формального правила. Здесь неприменимо простое суждение: М. Петр удален в тюрьму, значит, первосвятительство переходит к следующему свободному архиерею. Налицо был первый шаг к отречению от своих исповедников. Попавший в тюрьму становится автоматически ничего не значащим в церкви лицом. А входящий не дверью, прелазящий инуде, объявляет себя первым пастырем. Конечно, это был еще один сознательный шаг М. Сергия на пути к расколу. Отметим, что М. Кирилл, отказавшийся от поступка, подобного тому, который сделал М. Сергий, объяснил свой поступок именно радением о единстве Церкви, сказав мучителю так: «вы не пушка, а я не бомба, чтобы взорвать изнутри нашу Церковь».

И, наконец, закрепил раскол в Русской Церкви опять же сам М. Сергий, запретивший в служении несогласных с ним епископов и священников, как внутри страны, так и за рубежом (на что он, естественно, права не имел). Более того, он не ограничился запретом, а объявил все таинства православных вне своей юрисдикции безблагодатными.

Такие деяния в собственно церковном управлении уже не попадают под термин «сервилизм». Это нечто худшее. Это не «икономия», а «анти-икономия», не строительство дома, а его сознательное разрушение.

Кроме того, вмешательство советской власти во внутрицерковные дела совершенно не сравнимо с вмешательством исламской власти. Не только все архиерейские должности были под полным контролем КГБ, не только все назначения духовенства, не только каждый воспитанник семинарии, но и просто каждый приход подвергался такому же унизительному контролю, причем трехстороннему. В каждом приходе знали, кто именно следит за проповедью, за богослужебной жизнью, за финансами, - со стороны КГБ, милиции, местного исполкома и финансовых органов. Выборы церковного актива («двадцатки») тоже полностью контролировались. Как говаривали в то время, без «уполномоченного» нельзя было кусок мыла для нужд храма купить.

Если в Греческой церкви под турками процветала симония, то в советской церкви помимо этого порока вырос новый, еще более отвратительный: сотрудничество с тайной полицией антихристианского режима. Касалось это опять-таки не только епископата (о чем в свое время было достаточно много скандальных разоблачительных публикаций). Это касалось и части духовенства, и практически всех приходов. Везде доводилось подмечать постоянных прихожан, которые, бывая в храме часто и выстаивая службу до конца, обнаруживали при этом явную холодность к религии, к самому содержанию богослужения, зато периодически мелькали в стенах исполкома. Греческая Церковь все-таки не знала этой обстановки всеобщей слежки, доносительства, подозрительности. Каждый советский гражданин, решивший посетить храм более раза в год, должен был быть готов к тому, что про это будет известно там, «где положено». И всякий, кто застал времена советской церкви, едва ли решится всерьез опровергнуть сказанное здесь о тогдашней церковной обстановке.

Особую важность приобретает сравнение внешней церковной политики плененной Греческой церкви и церкви советской. Напомним, что греческие иерархи, вынужденно признавая власть султана, своими симпатиями тянулись в сторону православных русских царей. Пусть эти симпатии были не совсем безкорыстны. Более безкорыстной была, пожалуй, получаемая ими материальная и дипломатическая поддержка со стороны Москвы. Но, тем не менее, эти симпатии греков к России выражались ими и гласно, и в определенных действиях в пользу Русской Церкви и Русского Царства.

Многократно приезжая в Москву, греческие епископы, в том числе и патриархи, публично исповедовали Русского Царя главным ктитором Восточной Церкви и защитником угнетенных христиан. Само утверждение за великим князем Московским Иоанном Грозным царского титула не могло состояться без участия восточных иерархов. Благословенная грамота, в которой Московский Государь признавался царем, законным наследником византийских василевсов и покровителем всех православных христиан, была получена в 1560 г за подписями четырех восточных патриархов и еще 32-х епископов. Константинопольский патриарх Иеремия в 1589 г благословил учреждение на Москве патриаршества и возглавлял интронизацию первого московского патриарха Иова, а Иерусалимский патриарх Феофан в 1619 г - интронизацию патриарха Филарета (Романова). Этот же патриарх Феофан восстановил в Западной Руси православную иерархию, которая прервалась там по случаю Брестской унии. Восточные иерархи многократно участвовали в хиротониях и интронизациях русских патриархов, коронациях царей и всем этим укрепляли авторитет Русской Церкви и Русского Царства. При этом они молили русских царей быть освободителями христиан Востока, т. е. исповедовали, что их идеалом была власть православных самодержцев, а не всякая наличная «власть от Бога».

Каковы же были действия советской церкви за рубежами отечества? Отметим лишь три главных и общеизвестных деяния.

Во-первых, это миссия М. Николая (Ярушевича) и других деятелей МП по обману русской эмиграции и заманиванию русских людей в СССР, где якобы началось православное возрождение. Многие вернувшиеся заплатили за этот обман своей свободой и даже жизнью. Нельзя сказать, что советские эмиссары совершенно не предвидели, куда будут направлены агитируемые ими репатрианты. Напротив, они это прекрасно знали. Знали, и нарушали шестую Божию заповедь достаточно сознательно.

Во-вторых, следует сказать об открытии приходов Московской Патриархии в самых разных странах. Канонического основания для такого деяния никак невозможно придумать. Если создание Русской Зарубежной Церкви имело такие основания (например, 39 правило Шестого Вселенского собора, о котором мы уже сказали и указ Патриарха Тихона и Высшего Церковного Совета № 362), то создание параллельных структур Московского патриархата в странах рассеяния было совершенно не каноничным и имело только одну цель: помогать советской власти и далее разлагать русскую эмиграцию. Ведь ни для кого не было секретом, что эти приходы сделались филиалами советских спецслужб, что, по самой меньшей мере, способствовало нагнетанию в среде эмиграции атмосферы доносительства и подозрительности — точно так же, как и на родине.

В-третьих, отметим вступление Московской Патриархии в экуменическое движение. У этого вопроса есть две стороны. Первая сугубо церковная: допустим ли в принципе, а если да, то в какой мере и в каких формах, диалог Православной Церкви с инославными христианами и иноверными религиозными деятелями? На этой стороне мы не станем подробно останавливаться. Важнее была другая, церковно-политическая сторона вопроса. Экуменическая деятельность МП, помимо предательства чистоты веры, имела более важную политическую задачу: на весь Mip оправдать советский режим, всемерно подтвердить ложь советской пропаганды о свободе совести в СССР. Тем самым советская церковь становилась активной помощницей идеологического отдела компартии. Через экуменическое движение советская церковь обличала всех зарубежных врагов советской власти, защищала всех ее друзей. Но при этом не только не позволяла иностранцам поднять вопрос о преследовании религии в Советском Союзе, но и вообще не заступалась за гонимых христиан любой конфессии в какой угодно стране. В целом же экуменическое движение второй половины XX века, в том виде, как оно реально было представлено, вело не к объединению религий, а к разложению всякой религиозности вообще, кроме разве что демонических культов. Экуменизм помогал расчищать религиозную площадку для строительства нового мiрового порядка. Реальную пользу экуменическое движение приносило лишь атеистам, гуманистам, да еще и пресловутым меньшинствам. И, конечно, экуменисты Моск. Патриархии тоже прекрасно это понимали. Понимали, и продолжали свою работу.

Итак, сравнение внешней церковной деятельности плененной Греческой церкви и советской тоже выглядит явно не в пользу последней. Это сравнение наиболее ярко. Именно в своей заграничной деятельности «сергиане» в самом прямом смысле слова запятнали свою совесть кровью братьев. И при этом до сих пор они кричат в лицо отошедшим от них, что грех откола от МП не смывается мученической кровью. А сама мученическая кровь с рук их отцов чем смывается в таком случае!

Итак, мы считаем Греческую церковь под турецким игом церковью плененной. В отличие от старообрядцев мы не считаем ее ни еретической, ни отступнической, ни безблагодатной, но в отличие от апологетов «сергианства», не считаем ее и во всем достойной подражания. Признавая благодать ее таинств, почитая ее мучеников и подвижников того времени, мы не оправдываем вошедший в обычай сервилизм ее иерархии, систематическое нарушение ею евангельских заповедей и канонов Церкви.

Но окончательный ответ на вопрос: совпадает ли советское «сергианство» с под-турецким сервилизмом, дало лишь наше время. Если бы «сергианство» было состоянием плененной церкви, вынужденным, недобровольным и тягостным, порожденным внешним насилием, то, получив 15 лет назад полную свободу и множество разных прав, а также используя антикоммунистические настроения 1990-х годов в обществе и в прессе, Московская Патриархия имела все возможности переоценить свой исторический путь, осудить преступления своих родоначальников, подняв тем самым свой авторитет в церковном народе и в обществе. Можно было начать с нормального в таких случаях покаяния, тем более что оно было бы выгодно освободившейся от плена церкви. Но этого не произошло, ибо покаяние всегда представляется невыгодным для нераскаянных грешников. Между тем, как Сербский патриарх Герман, Болгарский патриарх Максим и Румынский патриарх Феоктист, все трое публично покаялись в сотрудничестве с коммунистическими правителями, в своем сервилизме, только Московские иерархи, родоначальники коммунистического сервилизма не последовали их примеру.

Греческая церковь, как мы видели, через 400 лет после своего пленения смогла «сдать экзамен на исповедничество» в начале XIX века, советской же церкви даже семидесяти лет вполне хватило для достижения состояния полной нераскаянности. Наверное, тут есть о чем подумать.

И если раньше свободный голос Зарубежной Церкви, проникавший в Россию и заставлявший задумываться многих православных в отечестве, вынуждал также и иерархов МП, как-то выкручиваться и оправдываться, хотя бы изредка, то теперь ситуация изменилась. Предательство иерархов Зарубежной Церкви во главе с М. Лавром среди прочего дало возможность бывшим советским церковникам не только полностью замести свои следы, не только затереть или подчистить страницы исторической летописи, но и написать их заново, прославив как геройство позорные деяния своих отцов и свои собственные. Ответственность за это перед церковным народом и историей в равной мере несут и московские, и зарубежные «сергиане».

Узаконенное, одобренное прошлое всегда будет служить основой для настоящего и будущего - для того-то оно и узаконивается. И вот мы видим, как союз Московской патриархии с современной властью все углубляется, причем направляющим является, естественно, сама безбожная власть, а союз этот становится все более добровольным и тесным. Крепнет также союз с экономической властью - с «возрождающимся купечеством», а какие именно лица его представляют, объяснять российскому читателю нет необходимости. К духовным язвам советского периода добавились новые, воспринятые не по насилию от властей, а совершенно самостоятельно. Это и развращение нравов, и лже-старчество, и массовые психозы прелести, духовнические извращения, борьба за канонизацию сомнительных личностей и т.д. Обо всем этом, о проявлениях современного «нео-сергианства», мы писали много и повторяться не станем (см. напр, статью «Нео-сергианство»// "Успенский листок". № 50 [Приводится ниже -ред.]).

("Успенский листок". № 57. В сокращении.)

Явление, именуемое в современной церковной жизни нео-сергианством, находится в органической преемственной связи с историческим сергианством, хотя и отличается от него. В это многоплановое явление входит и идеология, и мораль, и церковная организация, и пастырство, и особые понятия о святости, и специфическая духовная жизнь, и государственные идеалы, и отношения церкви с миром. Осмотренная со всех этих сторон мощная система официального православия (Московской патриархии) во множестве разнообразных граней обнаруживает некое всесвязующее единство, имя которому и стоит в заголовке нашей статьи.

За три четверти века сергианство прошло долгий путь и ныне превратилось в нечто устойчивое, цельное и значимое. Это уже не просто факт предательства частью епископата церковной свободы, а сергиане не суть только некие узурпаторы духовной власти над малоосведомленным простым народом. Сергианство оформило и сцементировало действительно единый церковный организм, связав всех членов не только внешней дисциплиной, не только экономическими отношениями, но и общими идеалами, общей моралью и духовностью, общим преданием и традициями. Не приходится уже мечтать о покаянном обращении к Истине не только большинства членов этой системы, но и какой-то значительной части "простых верующих". Все, что нарушает сергианскую традицию, противоречит нео-сергианским идеалам, не вписывается в неосергианскую духовность - не будет принято людьми этой системы. Почему представление о нео-сергианстве, как о каком-то "плене церкви", несвободе церкви, вызванной зависимостью от государства - положения, частично верные в приложении к историческому сергианству,- совершенно неприменимы к сергианству новому. Неосергианская система потому и является устойчивой, что ее идеология, нравственность и духовность, восприняты множеством людей добровольно и уже стали за семь десятилетий церковной традицией, отождествляемой с православием.

В основе возникновения сергианства лежал определенный ответ на главный вопрос XX века: каково должно быть отношение церкви к богоборческой революции и победившему в России антихристианскому режиму? Сергианство с самого начала отвергало духовный смысл революционного переворота в России, объявляя его событием только политическим, не затрагивающим основ церковного бытия. В официальных выступлениях и печатных трудах сергианские лидеры более полувека восхваляли болыневицкий переворот и режим, как якобы осуществление народных чаяний, создав таким образом целое "богословие революции". Созданная большевиками сергианская патриархия с самого начала играла пропагандную роль, рекламируя коммунистический режим устами своих пастырей и скрывая от мира масштабы гонений на христианство. Отказ от свидетельства о Христе и лже-свидетельство в пользу врагов Христовых были первыми признаками сергианства.

Вторым признаком стало предательство братий в угоду тем же гонителям. Известно, что епископат и высшее духовенство МП подбирались и формировались спецслужбами режима, причем признаком лояльности служила для всякого кандидата подписка о сотрудничестве с этими "органами". Часть давших эту подписку была из числа "сломавшихся" под страхом репрессий, но часть пошла в услужение гонителям по прямому расчету выгод своего нового положения. Круговая порука на общем грехе такой "подписной лояльности" прочно связала весь высший эшелон МП, который и определял систему духовного образования и пропаганды.

Таким образом, основу сергианской системы составили падшие во время гонений вместе с сознательными предателями. Их стержневой греховный поступок по сути и заключал в себе ответ на вопрос об отношении к богоборческой революции. Сергианская идеология родилась из желания оправдать это состояние падения, представить его не грехом, требующим покаяния и исправления, а наоборот, чем-то похвальным. В нео-сергианстве уже прочно утвердилось и вошло в традицию учение об "особой мудрости" основателя советской патриархии Митр. Сергия (Страгородского) и его сотрудников. А в последнее время термин "особая мудрость" все чаще заменяется словами о "безкровном мученичестве", исповедничестве и великом мужестве первого советского патриарха, который вместе со своим окружением спас церковь от гонения. В сергианском понимании других путей для спасения церкви не было, и для другой линии поведения церковных пастырей, кроме сотрудничества с гонителями, также не было оснований. Поэтому с такой решительностью все сознательные сергиане, не только иерархи МП, всегда отвергали призывы покаяться в сергианстве, как нечто абсурдное. Сергианство, получив такое идеологическое обоснование и религиозное освящение сделалось грехом нераскаянным. И если "классическое" сергианство резко и неприязненно встречало всякое упоминание об исповедничестве в советские времена, то нео-сергиане представили всех своих предшественников именно исповедниками и борцами за сохранение законного церковного управления. Путь же нелегальной, катакомбной церковной жизни по-прежнему отвергается, как "сектантство" и "раскол", вызванный узостью, фанатизмом и нетерпимостью. Именно в таком пропагандно-идеологическом ключе следует воспринимать лицемерную "массированную" канонизацию Новомучеников и Исповедников Российских, проведенную на Соборе МП 2000 г. Эта канонизация не только не подвергла ревизии само явление исторического сергианства, но и сделала все возможное для затушевывания сути подлинного исповедничества, для стирания в сознании людей всяких граней между пострадавшими за свободу Церкви от гонящей власти и теми, кто предал эту свободу и сотрудничал с гонителями. Те и другие внесены в один и тот же список.

Замешанная на таких дрожжах сергианская идеология претерпевала своеобразное развитие и на сегодняшний день представляет из себя причудливое сочетание либерально-демократических и национал-большевицких элементов. "Верхи" патриархии последние двенадцать лет официально приветствуют ценности гуманизма, поддерживают строительство в России либерально-буржуазного общества и мировую интеграцию. Выражается это не в прямой проповеди идеалов какого-нибудь "Гуманистического манифеста", а в поддержке всех основных начинаний существующей светской власти, с принятием за чистую монету всех ее пропагандных мероприятий, или по-современному пиар-акций. Таким образом, высшие эшелоны МП добиваются для себя достойного места в строящейся сис теме глобального мира, убеждая всех, что встраивание в новый мировой порядок вполне сочетается с православием.

"Низам" же патриархии, не желающим так откровенно принимать космополитические идеи и начинания, оставляется "патриотическая" идеология национал-большевизма. Это наше название достаточно условно, мы понимаем под ним не совсем то, что проповедывали в свое время Сталин и Жданов. Но трудно подобрать точный термин, который бы обозначил сложившуюся мешанину разнородных и разнокачественных понятий, которая в патриархийных изданиях приняла характер чего-то цельного и повторяющегося. Сюда включается и неумеренное жидо-масоно-ведение, прямая апология "православного сталинизма", сильно искаженный монархизм, с примесью идей дореволюционного черносотенства и зарубежного евразийства. В этой идеологической эклектике привлечено и по-своему переработано немало исследований достойных авторов прошлого, у которых заимствовано немало отдельных здравых идей. Важно то, в какие современные формы залит добрый расплав наших предшественников и учителей.

Характерными чертами этой идеологии является повышенно-критическое отношение к дореволюционной России, как якобы насквозь "промасоненной", резкое неприятие Белого Движения и самых его идеалов - по этой же причине, а также явная симпатия к сталинскому режиму, якобы возродившему Россию на новом историческом этапе. Общим знаменателем обоих идеологических направлений (и либерального, и "национал-большевицкого") является оправдание советской системы, советского периода истории. Оправдание это, конечно, имеет определенные рамки, отличаясь от советских идеологических штампов и оценок современных коммунистов; но тем не менее, враждебное отношение к тем, кто советскую систему не принял, или даже пытался с нею бороться, остается характерным общим признаком современной патриархийной идеологии в любом ее варианте. Общим является также в целом благожелательное отношение к нынешнему режиму в России, как якобы законному наследнику российской государственности. Здесь тоже возможны варианты, начиная от прямых восхвалений и кончая сказками о личном православном благочестии президента, которому только "не дают развернуться".

В нео-сергианской идеологии отсутствует ключевое противопоставление Христос - антихрист, отсутствует понятие эпохи апостасии. Вместо этого рассуждение ведется в понятиях современных секулярных идеологий, используется современный политический язык. В нео-сергианской идеологии нет ощущения приближающегося конца мировой истории и трезвой оценки современного этапа цивилизации. И патриархийные либералы, и в каком-то смысле даже "консерваторы" уверены в земном светлом будущем, хотя и представляют его себе каждый по-своему. Одни видят Россию органической частью новой мировой системы, другие в центр упований ставят предсказания о восстановленном царстве, причем ожидают этого кратковременного земного царства с большим упованием, нежели откровения Царства Небесного. Таким образом, с обеих сторон выдвигаются необоснованные хилиастические мечтания, которые среди многого прочего способствуют формированию благоприятной атмосферы для завершения строительства мирового порядка антихристовыми силами.

Исторически Московская Патриархия возникла в результате легализации церковного управления из подобранных чекистами людей вокруг Митр. Сергия. В течение многих десятилетий именно этот центр, и никто другой, определял всю политику МП и подбирал церковные кадры. Жесткая централизация и полный контроль советской церкви (как части всей общественной системы) исключали всякие проявления соборности, любое влияние церковного народа. Сергианская апологетика именно этот центр управления и называла "церковью" и за спасение его прославляла Митр. Сергия.

Восстановление Сталиным патриаршества в 1943 г. и сопровождавшие это агитационные мероприятия придали этому центру определенный мистический ореол. Ныне в нео-сергианстве церковь мыслится не иначе, как в связи с личностью патриарха. "Благо или польза Церкви" - это благо патриарха и его окружения, "вред Церкви" - соответственно, то, что неугодно возглавителям. Такое положение, само по себе достаточно банальное, сформировало взгляд на церковное единство, как на высшую нравственную ценность вообще. Нарушение единства Церкви - самый страшный, чтобы не сказать: вообще единственный, церковный грех. Осудили некоторые духовники известный визит патриарха Алексия в собрание американских раввинов. Но за что осудили? - "Он подает повод к расколу". Осудили нововведения известного священника Георгия Кочеткова. Опять за что? - За нарушение церковного единства. Осуждают противников введения новых паспортов или переписи населения. Постоянно тот же припев: провоцируют раскол. Имеет ли то, или иное церковное действие само по себе какое-то значимое духовное содержание, погрешает ли оно против Бога или души ближнего, - такие соображения имеют второстепенное значение по сравнению с этим главным. И против наличных (или даже потенциальных) "раскольников" считаются принципиально оправданными все средства: клевета, прещения, административные и судебные преследования, провокации, расправы с помощью властей или наемников, - насколько те или иные действия доступны и целесообразны на данном этапе.

И если покушение на церковное единство рассматривается, как самое тяжкое обвинение, при котором обвиняемому не помогут никакие личные добродетели, то и наоборот, поборникам единства, лицам, надежно проверенным в церковной системе, позволяется все, и им не повредят никакие, даже самые тяжкие нравственные преступления.

В таком понятии о церковной организации МП полностью копирует римский католицизм с его культом папы и жесткой церковной монархией. Часть идеологов МП не стесняясь исповедуют себя "клерикалами" и "церковными монархистами", борцами за права церковной организации и духовенства. Патриарх мыслится уже не как первый среди равных, а как именно епископ над епископами, официально не наделенный пока еще разве только папской непогрешимостью. В соответствии с этим расширяются претензии функционеров МП на особое положение в обществе и государстве, на все новые права и привилегии. Например, показателен ответ патриархийного Митр. Гедеона коммунистическому лидеру, что, по его представлениям, Россией должен править патриарх на правах регента. И это не пустые слова. В последние десятилетия патриархия фактически добилась положения государственной церкви, имеющей монополию на православие и претендующей на лидерство во всей религиозной жизни страны. Заключив соглашения со всеми силовыми министерствами, со многими ведомствами и почти со всеми губернаторами об особых отношениях (помимо взаимодействия, предусмотренного в рамках законодательства), патриархия приобрела огромную административную силу. Накопив притом значительные денежные средства (путями различной сомнительности), МП стала прочной ногой среди новоявленной финансовой элиты. Эти доходы позволяют ей содержать свои средства информации и в принципе дают возможность для широкой миссионерской деятельности. Суть дела, однако, в том, что евангельская проповедь и реклама своей организации - это разные вещи. И любой человек, знакомый с российскими СМИ, сам может составить представление о патриархийном миссионерстве, его содержании, направленности и качестве. Думается, здесь не требуется наших подсказок.

Сергианство возникло, как попытка части иерархии выжить среди гонений путем полного подчинения гонителям и лже-свидетельства. Сергианство декларировало свою полную идейную солидарность с богоборческим государством: "ваши радости — наши радости". В результате высшая церковная иерархия стала частью советской номенклатуры, усвоившей ее жизненные правила и нравственные стороны.

В самом начале 1990-х годов система МП вышла из прежнего подчиненного положения и получила много новых прав и возможностей. При этом ее прежняя связь с государством не только сохранилась, но и усилилась. Никакого "отделения церкви от государства", которого можно было бы ожидать от предоставления церкви свободы, отнюдь не произошло. В этом церковно-государственном альянсе значительно увеличилась доля "церковной составляющей" и понизилась доля государственной. Несмотря на открывшиеся возможности, патриархийное руководство не сделало ничего существенного, чтобы как-то обозначить православное христианское влияние в общественной жизни. Нынешнее государственное законодательство, система образования, общественная мораль и массовая культура основаны на самом откровенном антихристианском гуманизме. И со стороны руководства МП до сих пор не было предпринято никаких действенных мер, с целью хотя бы как-то повлиять на это положение, или даже только дать происходящему принципиальную оценку.

В первые семь лет "ельцинизма" были слышны только привычные с советских времен одобрения властей. В последние годы прозвучали и некоторые критические ноты в адрес отдельных политиков, представителей системы образования, культуры и средств информации. Но вся эта критика исходила от отдельных и не ведущих церковных служителей. Нигде высшее руководство МП не осудило "инженеров общественного сознания", как единую, хорошо отрежессированную антихристианскую систему, потому что такая декларация автоматически лишала бы церковь государственного покровительства и ставила бы ее в положение некой частной, пока еще терпимой организации. Между тем, государственный статус церкви и широкие льготы ей от властей и общества оправданы лишь в случае возможности доброго христианского влияния пастырей на общественную жизнь. Если церковь не способна оказать такое влияние, она, по крайней мере, не имеет морального права пользоваться предоставленными ей от этого государства льготами, имущественными и юридическими правами. Если общество евангельской проповеди не приемлет, то почему церковь с легкой душой принимает от этого общества мзду и молчаливо поощряет безнравственность этого общества?

Уже лет пятнадцать в бывшем советском культурном пространстве ведется хорошо отлаженная открытая и назойливая проповедь разврата, насилия, садизма, ложной духовности и почти неприкрытого сатанизма. В ряде стран, с более религиозным населением католическому духовенству или исламским лидерам удавалось добиться законодательных запретов и ограничений на такую деятельность. Если церковь не в силах добиться от государства подобных законодательных мер, то она обязана, по меньшей мере, не иметь с лидерами такого государства дружественных отношений. И ничего отдаленно похожего на подобные протесты не было слышно от возглавителей МП, хотя масштабы проповеди разврата таковы, что общество уже несет от него ощутимые демографические потери (наркоманы, пьяницы, проститутки, жертвы насилия и проч., не говоря о разрушенных семьях и брошенных детях).

Нынешнее положение МП можно кратко охарактеризовать так: государственная церковь в антихристианском государстве. Это партнерство двух систем, государственной и церковной в общем деле строительства нового мирового порядка. Нынешняя система официального православия не столько зависит от государства, сколько от международных центров глобализации, от которых зависит и само государство. Потому и власти РФ, и власти МП могут делать вид, что они являются самостоятельными партнерами по отношению друг к другу, но при этом те и другие зависят от мировых хозяев.

Занимая в системе церковно-государственных отношений место исторической Русской Церкви, МП создает видимость какого-то возстановления православия, подобно тому, как и светская власть постоянно внушает обывателю, что все российское государство и общество только и делает, что возрождается и движется к процветанию. Единственное, чему патриархия научилась на деле, без показухи - это устранению самых разных конкурентов на религиозном поприще, опять же с помощью государственной власти. В целом же для строителей нового мира МП пока еще полезна для имитации церковного возрождения и прикрытия прямо противоположных процессов в обществе и народе.

В результате долговременного сотрудничества с богоборной властью и дальнейшего сожительства с антихристианскими политическими силами в МП сформировалась новая мораль. В ее основе лежит двойной стандарт: одни принципы для проповеди, совсем другие принципы служат реальными жизненными ориентирами. Прихожанам и "гостям храма" вяло и монотонно повторяются общеизвестные библейские заповеди. Между тем, внутренняя жизнь иерархии и большой части духовенства строится на других основах, порой прямо противоположных. Например, кто не слышал в патриархийном храме проповедь с критикой сребролюбия, сказанную, положим, на евангельское чтение о богатом юноше. А образ жизни самих проповедников (скажем мягко) зачастую сильно отличается от преподанного здесь Христом нравственного урока.

Большой разрыв вводится между личной и корпоративной моралью. Что отдельному человеку делать нельзя, то вполне допустимо для церковной организации. Это касается и добывания материальных средств, и различного рода лжи (начиная с "Декларации радостей" и далее везде), и отношения к недругам. Личная гордость - грех, церковная - добродетель. Такое разделение очень удобно во всех тех случаях, когда свои личные интересы удается подвести под прикрытие церковных.

Следует особо упомянуть о половой распущенности в среде епископата и духовенства МП, которая давно уже стала секретом Полишинеля и была отражена в СМИ целым рядом громких скандальных разоблачений. Не желая здесь касаться какой-либо конкретной информации, подчеркнем только, что проблема нецеломудренного и даже сексуально-извращенного духовенства является одной из главных в МП. Лица, которые по церковным канонам (именно по 7-й заповеди) безоговорочно не могут быть священнослужителями, составляют в духовенстве МП очевидное большинство. Это ставит под вопрос возможность признания совершаемых ими таинств. Но, не торопясь давать ответ на такие вопросы, отметим, что на благодатность пастырского окормления, на духовническую совесть, на способность к пастырскому состраданию грешникам, грязные пятна на судьбе священника имеют огромное влияние. Даже несмертные прегрешения по этой части соделывают священника бездерзновенным и как бы сломленным перед престолом благодати Божией. Канонические требования Церкви к целомудрию своего духовенства никак не случайны, они отражают важный духовный закон. В случае их грубого попрания священник едва ли сможет врачевать те падения, которых причастен сам. И попустительство греху, и строгость с его стороны в таком случае будут нарочитыми и вредными для души пасомого. В то же время нарушения именно 7-й заповеди в наибольшей степени рассматриваются в МП по двойному стандарту: проповедуется одно, совершается другое. Понятно, почему в патриархии довольно спокойно относятся к общественной пропаганде разврата.

Аморальность личной жизни духовенства (в тех случаях, когда ее уже не стесняются) как ничто другое обезценивает их проповедь православия. Ни в одной из представленных в России конфессий не наблюдается такого глубокого разрыва между заявленным нравственным идеалом и наличной действительностью, как это имеет место в МП. Понятий о христианской святости, об аскезе, об исповедничестве здесь никто официально не пересматривал, между тем, как жизнь демонстрирует совершенно иное. Во многих других конфессиях на такие вершины не замахиваются, но зато и слова меньше расходятся с делами.

В апологетике официального православия есть одно, по-видимому, сильное место. Нам указывают и подтверждают на примерах, что всем отошедшим от патриархии церковным группам грозит опасность сектантского уклона. Вызывается он узостью и однобокостью соборного разума той или иной группировки. В малом собрании меньше и опыта, и эрудиции, и, соответственно, духовной трезвости, особенно если собрание объединяет ярких приверженцев определенной идеи. В этом случае оценить любой вопрос взвешенно, объективно, с учетом всех возможных факторов, с учетом всей обширной полноты церковного опыта - крайне нелегко. Чем меньше церковное собрание, тем больше вероятности, что для него не найдется зверя страшнее кошки. За отсутствием трезвой церковно-богословской школы, духовный авторитет переходит к лицам харизматического толка, а потому все духовные опасности, присущие им лично, умножаются на число их последователей и на степень доверия к наставникам. Да, такая опасность во всем неофициальном православии, безусловно, существует и является главною. На примере старообрядчества мы видим немало примеров духовного вырождения и одичания целого ряда направлений, и чем меньше размер того или иного "толка" или "согласия", тем процесс деградации идет быстрее. Вот, глядите, - указывают нам, - в официальной церкви, по крайней мере, одновременно представлено много точек зрения, есть разные наставники, имеется какая ни на есть духовная школа; мысль движется в пределах соборности, а потому духовные перегибы и извращения менее вероятны. В большой церкви не будет сект. Но на самом деле, все не так просто. Сам по себе размер церковной организации в плане духовности и ее извращений еще ничего не определяет. Лица сектантского толка и психически больные на почве извращенной духовной практики могут встретиться везде. Важно не только наличие соборного опыта, но и его соответствие выверенным нормам исторического православия и святоотеческой духовности. Католическая церковь объединяет еще большее количество и верующих, и духовников, чем все в совокупности православие, но тем не менее латинская духовность на своем основном магистральном направлении однозначно ведет человека к сумасшествию и во всяком конкретном случае речь идет только о мере усвоения духовного наследия и соответствующей ей мере психического расстройства.

Если же продолжить речь непосредственно о МП и ее альтернативах, то прежде всего нужно подчеркнуть тесную связь духовности с нравственностью. Подлинная православная духовность имеет прочные нравственные основы, которые даже важнее догматических и канонических оснований. Верная духовная практика невозможна в отрыве от евангельских заповедей. А при двойном моральном стандарте нео-сергианства можно заранее предполагать вероятность духовных повреждений и извращений. Такая мораль формирует либо людей нарочито бездуховных, циничных, сознательных лицемеров, актеров, играющих отведенные им роли, либо же людей с расщепленным сознанием, привыкших чередовать периоды падения и квази-покаяния, а потому в сущности душевнобольных. Если люди не ищут Бога на нравственном поле, то они нередко ищут Его на поле чудес и знамений, ищут духовных утешений, исцелений и видений самих по себе. И такое "поле чудес", как легко догадаться, не в Царстве Божием пребывает.

Последнее десятилетие ознаменовалось небывалым всплеском новой духовности в патриархии. Как из рога изобилия посыпались сообщения о чудесах, знамениях, о мироточениях икон целыми иконостасами. Не первый раз приходится слышать о том, что в частных квартирах мироточат целые "красные углы". Когда в одном из последних таких сообщений прозвучало о мироточении целой стены с иконами, включая ... выключатель на этой стене, тут уж поневоле приходит мысль о полтергейсте - совершенно необъяснимом истечении воды из стен домов под действием неких бесовских сил. Как предсказывал некий патриархийный духовник, при определенных условиях может замироточить и телевизор.

За всю христианскую историю, богатую подлинными чудесами, подлинными святыми, не бывало слышно о таких "поточных чудесах". К ним нарочито не стремились, об опасности прелести хорошо помнили, на высокие духовные дарования самовольно не посягали. Зато теперь народный спрос на чудеса резко вырос, и каким-то таинственным образом за спросом последовало и предложение. Все это очень напоминает массовые психозы католической лже-духовности с ее чудесами и псевдо-святыми.

В моду вошли сказания о различных глаголемых святых и их наставления, такого, например, типа: "Евангелие на ночь ложите возле себя. Женщины должны ходить только в платках, особенно перед родителями, особенно перед отцом. Про косметику забудьте: плацента женская в помаде - бесовщина. Пиво зарубежное не пейте - оно заколдовано. Никому, никому не делайте зла и добра тоже (люди не понимают добро)". И прибавлено: "благословляю на жизнь вечную. Размножайте и раздавайте". Уж о последнем просить излишне: размножают и прямо-таки заваливают такими сюжетами да наставлениями. Читающие, действительно, спят в платках и Евангелие возле себя кладут. Вот бы лучше открыли его да почитали, как-нибудь. Глядишь, удивились бы, что там разрешается делать добро, даже по отношению к неблагодарным. Тиражи таких писаний неимоверно велики. Настоящая святоотеческая литература, исследывания по библеистике, патристике, церковной истории, выходят тиражами в пару тысяч и пылятся на полках годами. Зато эти листки, листовки и брошюрки разлетаются мигом за считанные дни и при каждом храме. Знакомые с церковной средой должны и сами чувствовать, что в целом и в общем патриархийный прихожанин все больше духовно дичает, и размер церковного сообщества не может служить этому серьезным препятствием. Жалобы на это одичание слышатся и со стороны представителей богословской школы, и от некоторых пастырей, и даже на собраниях духовенства (например, последнем Московском), где все чаще поднимаются вопросы о младо-старчестве.

Действительно, формирование "дикого" духовного интереса и настроения в наибольшей мере производится пастырями. И уже в самой патриархии понимают, что обилие духовников с особой претензией на духовную власть - это дело опасное. Чтобы всем прихожанам не сойти с ума, старцев должно быть немного, и они не должны быть слишком молодыми. Это уже понимают. Но это еще не все. Любые духовные наставники несут на себе печать породившей их церковной системы, потому что все-таки никакой ученик не больше учителя своего (Мф.10, 24). И подлинных наставников в духе нельзя "назначить" в качестве какого-то малого кружка, подобно тому, как возводят определенное число духовенства в митрофорные протоиереи или архимандриты. Вообще все духовное окормление должно было бы строиться без расчета на особые харизматические дары.

Но этого-то изначально в патриархии не было. "Старческое сословие" было изначально и искусственно создано. Старцы были призваны тушить народные волнения и смущения православной совести, прикрывать различные предательские деяния иерархии. И теперь, в какой-то степени поздно бить тревогу и одергивать "младостарцев". Джин из бутылки вышел, спрос на старцев в одичавшем народе укрепился. Да и сами "младостарцы" успели войти во вкус духовной власти. Результат их совокупного развития вместе с паствой налицо уже теперь, и далее едва ли можно будет что-то улучшить. Объяснение же наблюдаемого всплеска лже-духовности, повторим еще раз, нужно искать в нравственных основах. В духовной области должен быть приоритет влияния нравственного, и никак иначе. Откроем наших признанных духовных наставников дореволюционного золотого века Русского Православия. Святитель Игнатий Брянчанинов. У него постоянный припев: все духовное стоит на исполнении евангельских заповедей. Возьмите свт. Феофана Затворника. Все его духовные писания - исправление нравов. Возьмите Оптинских старцев. Опять то же самое - борьба со страстями, исправление внутреннего человека.

А что у старцев МП? Спрашиваешь: вот сергианство является ли грехом? Задаешь, то есть, вопрос чисто в нравственной плоскости. А тебя отсылают в плоскость духовную: вот, посмотри, святой старец, спроси у него. И у старца уже готово для тебя откровение, разрешающее весь вопрос вообще вне нравственной стороны: не надо ломать голову о добре и зле, духовный путь прочерчен и без этого.

Пренебрежение нравственной стороной в духовном окормлении выражается таким, например, распространенным духовническим подходом на практике. Допустим, человек впал в некие тяжкие грехи. Церковная традиция предписывает такому отлучение от причащения на долгие сроки и покаянные труды. Вместо этого патриархийная традиция зачастую, напротив, использует режим "интенсивной духовной терапии". Человека, не вполне осознавшего глубину своих падений, которого еще рано допускать до причастия, причащают чуть ли не ежедневно и постоянно водят на пресловутые "отчитки". Таинства церковные применяются в качестве средств "белой магии". Неудивительны последствия в виде психических расстройств.

На самом же деле не нужны ни строгость, ни ласковость, ни длинные епитимий, ни короткие. Нужны плоды покаяния. Самостоятельного покаяния самого грешника, а не его родственников. Все остальное - средство к этому. В современных условиях ни длинная епитимия, ни краткая сама по себе может ничего не дать. Нужны исправление и борьба с грехом. То, что при этом требуется от пастыря - об этом лучше всего прочесть у Митр. Антония, основоположника русского пастырского богословия. Но во всяком случае, нравственное воздействие никоим образом и ни под каким видом не должно заменяться отвлеченно-духовным воздействием, хотя бы и при помощи церковных таинств.

Необходимо еще подчеркнуть особую роль епископата в чисто пастырском плане. Церковь должна быть едина, и это прежде всего выражается в ее иерархии. Иерархия строится не снизу вверх, не путем демократических выборов на всех уровнях, а сверху вниз, путем принятия благодатных дарований и харизм. Поэтому епископы должны быть и первыми учителями всей Церкви, и первыми пастырями ее, и первыми исповедниками, когда это нужно. Они должны быть первосвященниками, в самом высоком смысле слова, по образу Вечного Первосвященника. Так должно быть в Церкви, и так было в истории. А в патриархии все обстоит иначе. Учительство отдано учителям и профессорам, пастырство отдано старцам. В пикет против ИНН пойдут миряне. А архиереям остается политика, администрация и церковный бизнес. Плюс к тому, и личные качества епископов зачастую не внушают людям доверия. В таких условиях духовный авторитет иерархов неизбежно востребуют все, кому не лень, и все, кому не стыдно. Пресечь такой ложный авторитет одним лишь административным запретом на младо-старчество невозможно. Духовный авторитет нужно стяжать законным подвигом и законной харизмою и им затмить авторитеты ложные. Пока этого не будет, до тех пор самодельные старцы и будут собирать кружки своих поклонников и входить с ними в единую духовную империю МП на правах "религиозных меньшинств". Иные из таких наставников создают и собственные секты, иногда даже отделяющиеся от МП. И критикуя духовные уклонения вне официального православия, следует помнить, что многие прельщенные человеки здесь сформировались как церковные деятели еще в свою бытность в патриархии и перенесли в "катакомбы" свое тяжкое духовное наследие. Между лжедуховностью МП и лже-духовностью православных сект существует органическая связь, а зачастую и прямая преемственность.

Здесь была хула «епископа Дионисия» на великого Царя Иоанна Грозного и святаго мученика Григория Распутина (Александр Софронов)

Вообще говоря, нехороша такая установка патриархии по отношению к отпавшим от нее: не захотели, мол, быть с нами — теперь мы за них не отвечаем, пусть погибают сами в своих духовных трущобах. За многие извращения и перегибы в недрах неофициального православия несет ответственность сергианская верхушка МП, называющая себя Матерью-Церковью или полнотой Русской Церкви. Такое самоназвание, такая духовная претензия автоматически влечет за собою и ответственность за всех, в том числе за отторгнутых, соблазненных, озлобленных, за всех, кто не порвал с русским православием, как таковым, не отпал в безбожие или иноверие, не ушел в иные поместные церкви, кто желает оставаться русским православным, но не может принять сергианской сущности официальной церкви. Духовные перегибы и возможная погибель таких отделившихся во многом ложится на совесть сергиан, равно как и судьба ее собственных духовных чад и воспитанников.

До последнего времени апостасийной сергианской патриархии противостояла Русская Зарубежная Церковь. Противостояла организационно, имея канонически отлаженную организацию с Синодом, соборами, епархиями и всеми органами церковного управления.

Противостояла идейно, ясно раскрыв через своих идеологов антихристианскую суть коммунизма и отвергнув связанное с ним сергианство. Противостояла духовно, имея трезвый взгляд на происходящее в мире, видя отступление от Христа и приближение к антихристу, а главное до определенного этапа сохраняя свою духовную свободу и материальную независимость. Противостояла экклезиологически, как церковь, имеющая законную пастырски авторитетную иерархию, налаженную молитвенно-евхаристическую жизнь, здоровое пастырское окормление. При этом Русская Зарубежная Церковь сохраняла сознание своей преемственности с исторической Русской Церковью и понимание своей миссии по сохранению духовного наследия прошлого и передаче его обратно в Россию, когда к тому откроются условия.

Это противостояние требовало от всех членов Русской Зарубежной Церкви, от иерархов до мирян, напряжения и усилия, способности сохранять свою духовную качественность, не сливаться с окружающим безбожием и псевдохристианством. Этот "подвиг русскости перед лицом апостасии" привлекал Божие благословение на Зарубежную Церковь, хранил ее во многих испытаниях, подавал ясность мысли ее учителям, дар различения духов, давал ее пастырям духовные дарования и утешения. Нежелание подвергаться неприятностям и искушениям, стремление "быть как все", иметь те же блага и права, что и люди мира сего, постепенно привело к отказу от этого подвига. Напряжение на добро, как аскетическое понятие, забыли и отложили. Мир сей дает возможность быть с виду более-менее приличной православной юрисдикцией, иметь при этом определенные права и льготы. Но для этого нужно войти в мир официального православия, отложить исповедничество, сдать в архив своих отцов и наставников, а в довершение ко всему- отказаться от миссии в России. Отдать русское православие полностью под контроль Московской патриархии.

Такой выбор в худшую сторону делался епископатом РПЦЗ уже не один год. Сначала искушение это входило на уровне помысла и сердечного прилога, вслух о нем не говорили, потом появлялось сердечное сочувствие и сосложение. Теперь выбор достаточно однозначно выразился в делах. Эти дела - суть решения соборов 2000 и 2001 г., которые признали де-факто Московскую патриархию за полноценную и ведущую часть Русской Церкви, узаконили евхаристическое общение с нею на уровне мирян и духовенства, а также по сути узаконили контакты с другими церквами - членами экуменического православия. Новый курс РПЦЗ, как показало дальнейшее время, был принят практически всей иерархией РПЦЗ (кроме изгнанного Митр. Виталия и трех епископов с ним), а также большинством духовенства и народа собственно за пределами России. Далеко не все приняли новый курс с радостью, многие понимают, что это было предательство, но противостать этому предательству, открыто поддержать изгнанного Первоиерарха решились немногие.

Ведущие авторы Зарубежной Церкви, такие, как прот. Виктор Потапов, прот. Александр Лебедев и другие, попали в смешное положение. Им постоянно указывают на их собственные писания 5-10-летней давности с обличениями в адрес МП, и они вынуждены по сути дела отрекаться от собственных слов. Сущность патриархии за это время никак не изменилась. Это понимают епископы РПЦЗ, потому и не желают войти в прямое подчинение Москве. Выторговывают себе некие права автономии. Только поэтому епископы обеих "частей" еще не сослужат, и даже не садятся за один стол переговоров. Это поручено духовенству и мирянам. Но сам факт изменения своих церковных позиций свидетельствует о грехопадении. Путем греха Божие дело не делается.

Но Зарубежная Церковь исторически не включала в себя всю полноту русского православия, не покорившегося сергианской патриархии. Была еще и катакомбная церковь в России, которая пронесла крест исповедничества через десятилетия гонений. В этих гонениях, она лишилась иерархии, но сохранила свою паству.

Патриархийная пропаганда всегда представляет сергианский раскол в Русской Церкви, как конфликт между "Церковью-Матерью на родине", понявшей мудрость Митр. Сергия, и "укрывшейся за рубежом церковью в эмиграции, которая позволяла себе критиковать его" (так, например, выразился на Московском епархиальном собрании 1998 г. Патр. Алексий II). При этом постоянно и полностью игнорируется существование церкви на родине, которая тоже отвергла путь Митр. Сергия и этим обрекла себя на мучения и страдания от гонителей. Именно на Церковь Новомучеников и Исповедников, отвергших сергианство, равнялась и Зарубежная Церковь, исповедуя свое единство с этой подлинной частью Русской Церкви. Известно, что поначалу путь Митр. Сергия отвергло большинство епископата и подавляющее большинство церковного народа. Долгие годы без-примерных в истории гонений изменили это соотношение в пользу сергиан. Истинная Церковь ушла в катакомбы. Она не представляла единого целого в организационном плане, постепенно утратила свой епископат, но тем не менее, общины православных христиан, противостоящих в России сергианству, не исчезли до самого падения коммунизма. Существование Катакомбной Церкви в России до некоторых пор мешало патриархии выдавать себя за единую и единственную Церковь на родине.

В 1980-90 гг. иерархия в значительной части Катакомбной Церкви была восстановлена Церковью Зарубежной; к катакомбным общинам присоединились и другие, ушедшие из МП и образованные заново. Предательство зарубежного епископата большинством российских приходов и общин не было поддержано. Однако теперь Зарубежный Синод, сговорившийся с патриархией, точно так же, как и она, полностью игнорирует катакомбные приходы на родине, им самим еще недавно возглавляемые. Проблема сергианства успешно убирается теперь уже с двух сторон. Никаких "сергиан" больше нет, есть Церковь-Мать на родине и странное церковное образование за рубежом, которое должно каким-то образом вживиться в нее. Но такой взгляд на вещи существует только для "высоких договаривающихся сторон" и не отражает реальной картины.

+ + +

В чем же все-таки главная духовная причина изменения голоса архипастырей РПЦЗ? Достаточно сравнить обращение Собора 1994 г. о том, что он ясно видит действие в мире организованной системы зла, с соборным посланием 2000 г., где ничего подобного не говорится, чтобы понять, что это обстоятельство неслучайное.

К 2000 году мы стали ближе к антихристу не на каких-то семь лет, а на ЦЕЛЫХ СЕМЬ лет. Возник сам термин: «глобализм», внедрение глобализации в политической и общественной жизни усилилось, возникло и широкое антиглобалистское движение по всему миру, охватившее людей самых разных континентов, рас, народов и религий. И вдруг теперь Синод РПЦЗ как раз об этом-то замолчал. И если бы просто замолчал.

В России множество политических реформ преследуют именно глобалистские цели и навязаны нам с Запада. Одна из них, впрямую касающаяся каждого гражданина и каждого христианина — введение электронной идентификации. Епископы РПЦЗ, проводники нового курса, поддержали усилия патриархийных собратьев по навязыванию этой системы верующим людям. Об этом упоминал в своем выступлении архим. Тихон Шевкунов, непосредственно опросивший по телефону архиеп. Марка, епп. Даниила, Алипия и Александра. Так что молчание о глобализме не есть уже случайность.

Как ельцинизм есть продолжение советчины на новом этапе в новых формах, точно так же теперь мы подходим к тому моменту, когда и сергианство и экуменизм, как некие отвратительные гусеницы, превратились сначала в застывшие куколки, из которых вот-вот вылупятся иной наружности мотыльки, но суть и гусениц, и куколок, и мотыльков останется одною.

Сергианство, как покорность тоталитарной власти в отдельно взятой стране, патриархией теперь, действительно, перечеркнуто. Теперь патриархия не будет поддерживать режим Милошевича или Лукашенко, теперь она запросто призовет к гражданскому неповиновению таким правителям и к гаагскому приговору им присовокупит и свою анафему. Теперь место «декларации радостей» занимает «концепция неповиновения». Неповиновения тому, кто не желает повиноваться глобалистским силам. Вот и вся метаморфоза.

Подобное же происходит и в экуменизме. Пляски шаманов в обнимку с мусульманами, иудеями и православными митрополитами всем надоели. Поиски общих догматов закончились ничем. ВСЦ оказался финансово прогоревшей организацией и уже близок к своему роспуску. Зато в это же время тихо и незаметно набирает силы Организация Объединенных Религий. Теперь наступает время не догматических уний и соглашений, а единения религий на новом базисе. Собственно религиозное отставится назад (при сохранении всех отличий), вперед выдвинется социальное. Не случайно пошла какая-то повальная мода на изобретение социальных концепций всеми религиями и конфессиями. Сначала католики, затем МП, теперь уже и мусульмане России, и иудеи, и протестанты начали составлять свои социальные концепции, словно новые священные свои книги. И эти книги все на одно лицо, все они за мир и дружбу и любовь, за прогресс и гуманизм, а по сути за мировую глобализацию.

Ничто не мешает теперь и МП выйти из ВСЦ и тем самым перечеркнуть последний пункт разделения с нынешним Синодом РПЦЗ; единство восторжествует, но мы-то, прекрасно зная и понимая опасность нового мирового порядка, не должны, не можем прельщаться этим. Грузинская патриархия, так сказать, порвала с экуменизмом, а Сербская, посвистав вдогонку Милошевичу, увозимому в Гаагу, очистилась, так сказать, от коммунистических пятен прошлого, но мы-то должны видеть суть дела...

В последнее время в РПЦЗ под омофором Блаженнейшего Митрополита Виталия¹ возобновилась острая дискуссия - по вопросу об отношении к организации Московской патриархии, именующей себя «Русской Православной Церковью», и об ея возможной «благодатности». Вопрос, казалось бы, раз и навсегда похороненный анафемой на сергианство, вновь поставлен в повестку дня сторонниками «гуманного», «любвеобильного» отношения к МП, которые решительно возражают против объявления этого сатанинского образования безблагодатным. Ярким примером такого подхода является статья свящ. РПЦЗ(В) Стефана Красовицкого «Неосторожные слова», опубликованная на узле «Православное действие», в которой тот грубо нападает на давно известные всякому православному христианину положения о том, что вне Церкви благодати нет, а МП, отпав от Церкви, лишила себя благодати.

¹ Та часть РПЦЗ, которая порвала общение с официальным синодом митрополита Лавра, идущим на соединение с Московской патриархией. Статья опубликована на сайте www.omolenko.com

Находясь в сильном раздражении, о.Стефан тщится доказать, будто признание безблагодатности Патриархии означает превращение РПЦЗ(В) в секту, и что при таких взглядах «личность человека ... и его личные устремления к Личному Богу ставятся ни во что». Похвалив МП за то, что там якобы «у иного публициста найдешь больше искренних слов по поводу противостояния Mipy в наше особое время» (?), чем у публицистов РПЦЗ(В), о.Стефан заканчивает свою заметку традиционным для людей лавровско-алфёровского образа мыслей утверждением, что «Русская Православная Зарубежная Церковь никогда не выносила такого определения, [что] МП не имеет благодатности Таинств». Дескать, такого определения «нет ни в одном официальном документе», а потому, «такое заявление, вводит в заблуждение относительно позиции РПЦЗ».

Вряд ли стоит подробно разбирать экклезиологическое ребячество о.Стефана, словно не ведающего о том, что «личное устремление к Личному Богу» реализуется лишь в Церкви Христовой и нигде более, ибо вне Церкви это стремление приводит, в конце концов, не к Богу, а к поклонению идолу или сатане. Вне Церкви нельзя знать Христа так, как Его нужно знать, чтобы Им спастись; почему и говорится, что вне Церкви нет спасения. Для того и существует Церковь с Ея благодатными таинствами, что одного «личного стремления к Личному Богу» недостаточно для спасения человека.

Интересно, понимает ли о.Стефан, что его идеи отнюдь не оригинальны, а есть лишь повторение замшелых теорий известных расколоучителей бр. Алфёровых, которые концепцию «личного стремления к Личному Богу» довели до изумительного по своей еретичности совершенства? Тимофей Алфёров ещё задолго до о.Стефана открыл, что «вопрос о наличии или отсутствии благодати в различных юрисдикциях каждый решает исключительно из своего духовного опыта, из своего нравственного состояния» (Усп. Листок № 26, стр. 16), и что «ко всем искренним и ревностным Господь проявляет свою Божественную икономию, подавая им благодать вопреки всему сообществу» (Усп. Листок № 17, стр. 6).

Но и Алфёровы не сказали тут ничего нового, а просто, будучи людьми бездуховными, воспринимающими веру на уровне душевных переживаний, они к вопросу о безблагодатности подошли с антихристианскими критериями гуманизма и толстовства, когда на первом плане стоит душевная жалость к плотскому, падшему человеку, который столько страдал, столько переживал, столько ощущал, и «всё впустую». Душевно-сердечные переживания человеческой твари Алфёровы (и о.Стефан) ставят выше попираемой Правды Христовой.

Почему Алфёровы, почитающие себя пупом земли, не удосужились вникнуть в аргументы сторонников безблагодатности, это понятно. Но почему о.Стефан делает вид, что он не читал основополагающих работ по этому вопросу авторов Зарубежной и Катакомбной Церквей, это понятно гораздо менее.

Например, исповедник проф. Андреев в своей известной статье «Благодатна ли Советская церковь?» (Джорданвилль, 1948) достаточно убедительно разобрал всю эту ложную гуманистическую аргументацию. Нам говорят, пишет проф. Андреев, что «измученный, исстрадавшийся, несчастный русский народ идет в советские открытые храмы, чтобы получить там утешение. Вот ради этих многомиллионных народных масс, приносящих в церковь веру, свои молитвы, свои скорби, свои слезы, может быть, и сохраняется в советской церкви благодать, и совершаются таинства, несмотря на то, что Высшая церковная иерархия погрешила, войдя в компромисс с сов. государством... Ради них, ради этих простых верующих людей, не разбирающихся в сложных и тонких богословских вопросах, не понимающих и часто ничего не знающих о юрисдикционных разногласиях у духовенства, может быть, и совершаются Св. Таинства. Неужели милосердый Господь не даст этим простым, наивным, бесхитростным, просто по детски верующим людям никакого утешения?»

На эти возражения проф. Андреев дает единственно возможный с православной точки зрения ответ:

«В безблагодатной церкви благодать не появится только от того, что в эту церковь войдут верующие, но обманутые люди. В «живую» и «обновленческую» церковь тоже ведь иногда заходили «простые верующие люди», не разбирающиеся в «богословских тонкостях» и ничего не понимающие в вопросах юрисдикций. Неужели ради них там совершались св. таинства?...

Можно молиться и плакать, и сокрушаться о грехах у себя дома, и получать от Бога и утешение, и умиление, и прощение многих прегрешений. То, что зависит от самого человека, от силы его молитвы и искренности покаяния, он получает как дома, так и в безблагодатной церкви. А вот того, что зависит от благодати св. таинств благодатной Церкви и ее иерархии — он в советской церкви, если она безблагодатна, получить не может...

Безблагодатная церковь страшна не для ДУШЕВНЫХ ЛЮДЕЙ (ибо они получают то душевное утешение и удовлетворение, которого они ТОЛЬКО и ищут), а для ДУХОВНЫХ, которые ищут чисто ДУХОВНОГО благодатного утешения в св. таинствах — и не находят. Душевные слезы приносят и душевные утешения в советских храмах..., но ДУХОВНЫЕ слезы, жаждущие таинственной благодатной помощи свыше — утерты в советской церкви быть не могут. Вот почему люди духовные, «живущие в церкви», а не заходящие в нее только — духовно задыхаются в советских храмах, потому что не могут не чувствовать ЛЖИ И ОБМАНА, ФАЛЬШИ и других мерзостей духовного «запустения» на святом месте».

Действительно, если у человека есть «личное устремление к Личному Богу» т.е. ко Христу, то оно и должно привести его в Церковь Христову. По другому не может и быть, ибо Господь сказал, что «всякий просящий получает, и ищущий находит» (Мф. 7:8; Лк. 11:10). Если же «ищущий» оказывается не в Церкви, а в МП или другом подобном сообществе, то значит, он стремился не к Богу, а к чему-то иному... Надо четко понять, что все теории о том, что человек не нашел Церковь по «блаженному неведению», имеют прямо богохульное происхождение, ибо делают Бога ответственным за создание условий, при которых «искренно верующему» человеку невозможно найти Церковь, невозможно отличить Её от антихристовой подделки под Неё. Получается, что Бог попускает человеку искушение большее, чем тот может понести. Коль скоро человек не виноват, что попал к еретикам, то, стало быть, виноват в этом Бог, не откликнувшийся на горячее «личное устремление» человека и позволивший еретикам его совратить. Повторим, что это самая настоящая хула на Бога, поэтому, если человек не нашел Церковь, то значит, он и не хотел Её найти, а раз так, то о каком получении благодати может идти речь?

Разве что о.Стефан возьмется утверждать, что МП - это Церковь или Ея часть? Но тогда к чему обличения в адрес лавровского раскола (который, по словам о.Стефана, «уничтожает сам себя»)? Ведь лавровцы именно идею об МП, как «части Русской Церкви», положили в основу объединения, ведь именно у лавровцев возможность евхаристического общения с сергианами обосновывается утверждением, что «РПЗЦ никогда не выносила определения, что МП не имеет благодатности Таинств». Будущие отступники ещё на Архиерейском Соборе 1994 г. говорили языком о.Стефана; так еп.Митрофан Бостонский, заявил, что «мы не должны самоизолироваться и становиться таким образом сектой», а еп. Даниил Ирийский был «поражен высказываниями ... относительно объявления Московской Патриархии безблагодатной» и точь-в-точь как о.Стефан считал, что «если мы сделаем заявление о безблагодатности, то это будет сектантским поступком». Как и о.Стефан еп.Даниил утверждал, что этого якобы «не делали прежние наши Первоиерархи, ни митр. Антоний, ни митр. Анастасий», но, как и о.Стефан он лукавил, ибо, например, митр. Анастасий на одном из епархиальных собраний в своей речи засвидетельствовал: «То, что именуется «Советская церковь», служит Советской власти, а так как эта власть воинствующе безбожная власть, то и «Советская церковь» уже не Церковь; одновременно служить Богу и Велиару нельзя». (Лже-Православие на подъеме. Джорданвиль, 1954, с. 104).

И если о.Стефан не делает вывода архиеп. Лавра о том, что «должно быть какое-то общение и сближение и обсуждение с Московской Патриархией» или архиеп. Марка, что «мы должны идти на разговоры со всеми частями Русской Православной Церкви» (см. протоколы Собора 1994 г.), то это лишь потому, что ему не хватает интеллектуальной честности и мужества довести свои рассуждения до логического конца. Ибо духовная логика лавровцев безупречна: если мы не знаем, есть ли в МП благодать или её там нет, Церковь она или нет, то давайте и выясним этот вопрос опытным путем на конференциях, в «диалогах», различных комиссиях, на переговорах, а ещё лучше — путем совместных молитв. Если я не знаю, обладаю я истиною или нет, то логичнее отказаться от её проповеди, а искать эту истину в диалоге. Да и с точки зрения рядового верующего, если вопрос о безблагодатности МП представляет собой прямо-таки неразрешимый ребус, то зачем я при наличии «личного устремления к Личному Богу» поеду в храм РПЦЗ [тех времен, когда она была истинной Церковью] за 100 верст, если у меня под боком прекрасный храм МП с намоленными иконами и мощами св. угодников Божиих?

Законы духовного мiра имеют свою внутреннюю логику, согласно которой признание хотя бы только теоретической возможности благодатности таинств МП необходимо приводит к «Акту о каноническом общении» или подобному документу. Душевно-плотской человек, растерявший или никогда не искавший даров Духа Святаго, неспособный к духовному осмыслению событий, назовет этот вывод «абсурдным», «нелепым» и «экстремистским». Однако данный вывод от этого не перестанет быть правильным.

Например, ещё за шесть лет до о.Стефана прот. Виктор (Потапов) утверждал в интервью «Независимой газете» от 1 марта 2000 г, что «никогда ни на одном из соборов Зарубежной Церкви ее иерархи не делали заявлений о безблагодатности Московской Патриархии», а митр. Лавр за пять лет до о.Стефана в 2001 г. утверждал, что идти «средним царским путем — очень и очень трудно, но это верный путь и нельзя уклоняться от него» (интервью после разбойничьего Собора 2001 г.). Где сейчас прот. Виктор и митр. Лавр? Ответ известен. Поэтому призыв о.Стефана идти «средним путем» лукавых умолчаний о безблагодатности МП - это призыв вступить на проторенную лавровцами дорожку, ведущую прямиком в экклезиологическое болото на погибель.

Это соборное мнение Новомучеников и Исповедников Российских! Разномыслие в этом вопросе наблюдалось лишь на ранних стадиях антисергианского движения в Русской Церкви, причем, возможность «благодатности» МП отстаивали малоавторитетные иерархи (исключение - митр. Кирилл Казанский), а, например, свщмч. архиеп. Димитрий (Любимов), ближайший помощник митр. Иосифа Петроградского, ещё в январе 1928 г. официально объявил сергианских священников безблагодатными, и даже, как писал сам Сергий в постановлении № 17 от 12(25) января 1928 г.: «дошел [до того], что один из православных храмов (Спаса-на-водах) публично назвал храмом сатаны».

Но уже в начале 1930-х годов это разномыслие начало быстро исчезать, особенно после указа митр. Сергия и его «Сvнода» от 6 августа 1929 г. (и ряда ему подобных), объявлявшего, что «таинства, совершенные в отделении от единства церковного ... последователями быв. Петроградского митр. Иосифа (Петровых), быв. Гдовского епископа Димитрия (Любимова), быв. Уразовского епископа Алексия (Буй), как находящихся в состоянии запрещения, недействительны», требовавшего «обращающихся из этих расколов, если последние крещены в расколе, принимать через таинство Св. Мvропомазания», а «умерших в расколе не отпевать». В письме к свщмч. митр. Кириллу Казанскому от 18 сент. 1929 г. митр. Сергий писал о святых Новомучениках так: «Это не просто ропщущие на церковный порядок люди, это уже сорганизовавшееся в своем отделении от Церкви особое общество, в полном смысле «церковь лукавнующих». Справедливо поэтому вожди этого общества подвергнуты запрещению, и все молящиеся с ними и последующие им подлежат отлучению».

Такими определениями и такой практикой митр. Сергий сам отторгнул себя от единства со Святой, Соборной и Апостольской Церковью, и обратил эти определения против самого себя, почему и свщмч. архиеп. Серафим (Самойлович) по праву последнего законного Заместителя Местоблюстителя своим Посланием от 4/17 декабря 1933 г. объявлял «по благодати, данной нам от Господа нашего Иисуса Христа» митр. Сергия «лишенным общения с нами и со всеми православными Епископами Русской Церкви» и постановлял, что «епископы, единомышленные с митр. Сергием принимаются нами в молитвенное и каноническое общение, по чиноприему из обновленчества». Безблагодатность же обновленцев была засвидетельствована посланиями св. патр. Тихона и являлась общеизвестным фактом, почему с этого времени среди истинно-православных христиан общепризнанной стала точка зрения о полной безблагодатности таинств сергиан. Наиболее емко её выразил свщмч. еп.Виктор (Островидов):

«В деле расточения Церкви Христовой вместе с предательством митрополит Сергий произнес и тяжкую хулу на Духа Святого, которая по неложному слову Христа никогда не простится ему ни в сей, ни в будущей жизни... Смесив в одно в великом святейшем таинстве Евхаристии, вопреки слову Божию, «верных с неверными» (2 Кор. 6, 14-18), Святую Церковь и борющих на смерть врагов ее, митрополит этим своим богохульством нарушает молитвенный смысл великого таинства и разрушает его благодатное значение для вечного спасения душ православно верующих. Отсюда и богослужение становится не просто безблагодатным по безблагодатности священнодействующего, но оно делается мерзостью в очах Божиих, а потому и совершающий и участвующий в нем подлежит сугубому осуждению».

Другие иосифляне, и среди них епископы Воронежский Алексий (Буй) и Никольский Иерофей (Афоник), называли на проповедях возглавляемую митрополитом Сергием церковную организацию «царством антихриста», сергианские храмы - «вертепами сатаны», архипастырей сергианских - «служителями сатаны»; причастие сергиан именовали «пищей бесовской» (Письмо 1-е митроп. Сергия митроп. Кириллу Казанскому от 18 сент. 1929 г.).

Св. Новомученик еп.Иларион (Бельский) совершенно отрицал совершаемые сергианами таинства и вторично крестил младенцев и венчал уже венчанных в «советской» церкви.

Преподобномученица Мария Гатчинская завещала своим духовным чадам «посещать только церковь «Воскресения-на-крови» как Истинно-Православную Церковь, имеющую благодать Божию, в других же церквах благодати и правды нет, как отошедших от Православия и продавшихся власти».

Московская патриархия у иосифлян (не говоря уже про более радикальных ИПХ) всегда уподоблялась апокалиптической «вавилонской блуднице, сидящей на красном звере», руководимой духом антихриста и служащей ему. Патриархийные церкви именовались в ИПЦ и ИПХ не иначе как «капищами антихриста». Наиболее аргументировано эту жесткую позицию защищали уже упоминавшиеся еп.Виктор (Островидов) и архиеп. Димитрий (Любимов), а также прот. Феодор Андреев, свящ. Николай Прозоров и профессор М.А.Новоселов. Последний в своем знаменитом письме по поводу сергианской Декларации 1927 г. /иногда это письмо приписывают еп. Феодору (Поздеевскому)/ писал следующее:

«...Недели 2-3 тому назад я читал письмо, в котором приводились подлинные (в кавычках) слова одной небезызвестной "блаженной", сказанные ею на запрос о митрополите Сергии, причем вопрошавший, по-видимому, указывал, что митрополит Сергий не погрешил против православных догматов, что он не еретик. "Что ж, что не еретик! - возразила блаженная. Он хуже еретика: он поклонился антихристу, и, если не покается, участь его в геенне вместе с сатанистами».

А священномуч. еп.Павел (Кратиров), объясняя свой разрыв с митр. Сергием, говорил:

«Я, грешный, думаю, что таких церковных деятелей нужно назвать не только еретиками и раскольниками, но и богоотступниками. Ведь митрополит Сергий вводит в церковное богослужение неслыханную в истории Церкви ересь модернизированного богоотступничества…

И сколько бы митр. Сергий ни кричал о верности Православию, но самого главного уже нет. Получилась не Церковь, а церковная партийная организация. Налицо не корабль церковный, а сергианская ладья - «душегубка»»

При этом никаких оговорок о «личном устремлении к Личному Богу» наши новомученики не делали, за исключением митр. Кирилла (Смирнова), но поскольку последний был в этом своем мнении одинок, то его точку зрения и следует признать частной, тогда как противоположную - Соборной. Наконец, невозможность «среднего пути», на которой зовет о.Стефан, выяснилась и практически, причем — ещё до Советско-германской войны. Держащиеся «среднего пути» самой церковной жизнью вынуждены были убедиться, что промежуточного положения нет, и им остается - либо признать Моск. патриархию за Церковь и присоединиться к ней, либо встать на позицию митр. Иосифа Петроградского и других иосифлян, считавших МП безблагодатной лже-церковью. Именно так и поступил к концу своей страдальческой жизни свщмч. митр. Кирилл Казанский, который, сблизившись в ссылке с митр. Иосифом, полностью принял его взгляд на лже-церковь митр. Сергия.

Аналогичный путь прошли и многие другие новомученики, так, например, свщмч. архиеп. Пахомий (Кедров), который, по словам протопресв. Михаила Польского, «вернувшись один раз из заключения, даже поверил в декларацию м.Сергия, но приблизительно одновременно с епископом Дамаскиным был выслан второй раз, и тогда осознал свою ошибку и стал непримиримым». С течением времени, все противники Декларации 1927 г. либо становятся на платформу иосифлянской экклезиологии о безблагодатности МП, либо отпадают от Православия вообще. Конец 1940-х годов - это крайний срок, начиная с которого представители решительно всех оппозиционных митр. Сергию течений признали экклезиологическую правоту иосифлян (тогда же и произошло слияние ИПЦ и ИПХ), и с тех пор мнение митр. Иосифа Петроградского и его последователей о полной безблагодатности таинств Московской патриархии сделались общим экклезиологическим воззрением всего русскоо православного народа, не признавшего новой антицерковной политики митр. Сергия (Страгородского).

Отец Стефан хочет сказать, что он с митр. Иосифом, всем Сонмом Новомучеников и катакомбными христианами не согласен. Это, как говорится, его личное дело и его «частное мнение», право на которое ему гарантирует даже конституция РФ. Вот только о какой благодатности МП может идти речь сейчас, когда лжеучение Сергия предано анафеме?

Едва ли нужно пояснять церковному человеку, что означает слово "анафема". Если всё-таки есть какие-то сомнения на этот счет, то приведем слова еп.Феофана Затворника, который, естественно, высказывает не свое «частное мнение», а излагает учение Православной Церкви: «Смысл анафемы тот, что подвергшийся ей извергается из Церкви, и, становясь вне Ее, не только лишается благодати Ея, но и подвергается всем безблагодатиям, кои вне Ее».

О том, что анафематствование равнозначно объявлению безблагодатности мы можем прочитать и у такого общепризнанного церковного авторитета, как третий Первоиерарх РПЦЗ приснопамятный Митрополит Филарет (Вознесенский), прославленный у Господа нетлением своих мощей. В известном письме Митрополита к прот. Виктору (Потапову) мы находим такие строки:

«Что такое «советская церковь»? ... Эта лже-церковь дважды анафематствована. Святейший Патриарх Тихон и Всероссийский церковный Собор анафематствовали коммунистов и всех их сотрудников. Эта грозная анафема до сих пор не снята и сохраняет силу, так как снять ее может только такой же всероссийский церковный Собор, как каноническая высшая церковная власть. И произошло страшное дело в 1927 году, когда возглавлявший церковь митр. Сергий своей позорной отступнической декларацией подчинил русскую церковь большевикам и объявил о сотрудничестве с ними. И сбылось в самом точном смысле выражение предисповедной молитвы: «под свою анафему падоша!» Ибо в 1918 году Церковь анафематствовала всех соработников коммунизма, а в 1927 году сама вошла в компанию этих сотрудников и стала восхвалять красную богоборческую власть — восхвалять красного зверя, о котором говорит Апокалипсис.

Этого мало. Когда митр. Сергий обнародовал свою преступную декларацию — от советской церкви сразу отделились верные чада и создалась Катакомбная Церковь. А она, в свою очередь, анафематствовала официальную церковь за ее измену Христу».

«Осмелится ли кто-нибудь утверждать, что Господь и Его благодать пребывает в церкви лукавнующих, которая восхваляет Его осатаневших врагов и сотрудничает с ними, которая за это находится под двойной анафемой, как указано выше? Может ли быть благодатной церковь, которая объединилась с богоборцами?! Ответ ясен!»

Слова приснопамятно митр. Филарета, подтверждаются свидетельством протопресв. Михаила Польского, который в своей книге «Новые мученики Российские» приводит слова священномученика еп.Максима (Жижиленко): «Он (Епископ Максим) еще раз подтвердил, чтобы я никогда не брал благословения у упорных «сергиан». «Советская и катакомбная Церкви — несовместимы», — значительно, твердо и убежденно сказал владыка Максим, и, помолчав, тихо до бавил: «Тайная, пустынная, катакомбная Церковь анафематствовала сергиан и иже с ними».

Если же мы теперь вспомним о том, что РПЦЗ, ИПЦ, ИПХ и т.д. составляют один духовный организм, называемый Русской Церковью, единство Которой проявлялось, например, в том, что катакомбные священники признавали первоиерархов РПЦЗ своими первоиерархами, а РПЦЗ прославила в лике святых Новомучеников и Исповедников Российских; которые все считали Сергия и его лже-церковь безблагодатными, то утверждение о том, что «РПЦЗ никогда не выносила определения, что МП не имеет благодатности Таинств», будет выглядеть столь же смехотворно, как и утверждение, что Катакомбная Церковь никогда не изрекала анафемы на экуменизм и никогда не прославляла Царственных Мучеников.

По отцу Стефану получается, катакомбникам надо теперь отдельно собираться и наново прославлять Новомучеников, прославление 1981 г. для них не имеет силы! Как заклинание повторяет он со своими единомышленниками, что РПЦЗ никогда не признавал МП безблагодатной, хотя из этого факта в свете вышеизложенного можно сделать лишь один возможный вывод: пришло время, наконец, это признать и во всеуслышание об этом объявить.

Также с завидным упорством о. Стефан и люди его духа повторяют, что объявление безблагодатности МП чуть ли не автоматически ведет к превращению РПЦЗ в «секту». Доказательств обычно не приводится никаких. И это понятно.

2/15 июля 1923 г. св. Патр. Тихон выпустил Послание, в котором заявил, что обновленцы «отделили себя о единого тела Вселенской Церкви и лишились благодати Божией ... Все действия и таинства, совершенные отпавшими от Церкви епископами и священниками безблагодатны, а верующие, участвующие с ними в молитве и таинствах, не только не получают освящения, но подвергаются осуждению», однако никакого превращения тихоновской Церкви в «секту» не произошло. Скорее -- наоборот.

26 августа (8 сентября) 1927 г. Архиерейский Собор РПЦЗ в ответ на попытку митр. Платона создать "Американскую Православную Церковь" определил: «митрополита Платона запретить в священнослужении, с пояснением, что со времени запрещения богослужения его безблагодатны, таинства им совершенные не таинства, а совершаемые им хиротонии неканоничны», — но никакого превращения РПЦЗ в «секту» опять не последовало.

Три года спустя вышло определение Архиерейского Собора относительно сторонников митр. Евлогия (Георгиевскаго): «Что же касается до запрещенного Митрополита Евлогия и его последователей, которых таинства признаны законным Собором 34 русских иерархов безблагодатными, то они и теперь остаются такими же изверженцами, каковыми являлись с 1927 года», - но и тут странным образом превращения РПЦЗ в «секту» не случилось.

Как не случилось его и после объявления безблагодатности таинств Валентина Русанцова и его РПАЦ.

Но как только речь заходит о безблагодатности лже-таинств богомерзкой МП, так тут же поднимается переполох и крик о страшной опасности «превращения Церковь в секту иудаистского характера»! В этом истеричном, но стройном хоре сливаются голоса таких, казалось бы, непримиримых антагонистов как о. Виктор Потапов, о. Стефан Красовицкий, о. Дионисий Алфёров, вл. Марк Арндт, Герман Иванов-Тринадцатый, Павел Ционский и др. Враждующие друг с другом по всем прочим вопросам эти люди в вопросе об отношении к МП обнаруживают трогательное единодушие и единомыслие. Заявление о безблагодатности МП они считают, чуть ли не своим личным оскорблением, задевающим их самые светлые, святые чувства.

Думается, что есть только одно объяснение такому их поведению. Все они духовно разорвали со святыми Исповедниками и Новомучениками Российскими и, клянясь им в верности на словах, они на деле отреклись от их подвига. В своем сердце они давно признали Патриархию за Мать-Церковь, душой они слиты с нею, хотя большинство из них будет это яростно отрицать. Но сердечные движения невозможно скрыть, это не во власти человека, и вот их повышенная нервозность в вопросе о безблагодатности МП выдает их с головой. Все они - полу-сергиане, им вполне понятен владеющий патриархийным прихожанином дух те-плохладности и лукавства, но им совершенно чужд дух исповедничества и верности катакомбных христиан и старых зарубежников, почему они и считают возможным поставить соборное мнение Катакомбной Церкви ни во что, и сочиняют мифы о том, что РПЦЗ никогда не признавала МП безблагодатной.

Ещё в 1949 году архимандрит Виталий (Устинов) в ответ на вопрос «иеромонаха» Антония (Блюма), будущего патриархийного митрополита Сурожского: «Отец Виталий, что вы обо мне думаете?» ~ ответил так: «Знаете, вы человек честный, поэтому я вам прямо отвечу. Если бы я хотел быть вежливым, я бы сказал: вы просто не священник, но я вам правду скажу: вы — священник сатаны…». 10 лет спустя, отвечая проф. Поспеловскому из Канады, сокрушавшемуся по поводу закрытия храмов в «России», епископ Виталий (Устинов) сказал: “Пусть все закроют! Разве вы не понимаете, что это капища сатанинские?”

Владыка нисколько не сомневался в вопросе о том, совершаются ли таинства в МП или нет, несмотря на формальное отсутствие бумажки о ея безблагодатности с подписью и печатью. Как не сомневаемся мы в отсутствии таинств у католиков и униатов, декларации о безблагодатности которых у нас тоже не имеется.

Отец Стефан, противопоставляя свое мнение мнению Новомучеников, потому и требует для признания безблагодатности МП бланка с печатью, что его духовная подслеповатость не дает ему увидеть то, что если бы он был в состоянии проникнуть в духовный, сокровенный смысл сергианства и сущности МП, он давно бы понял несостоятельность и пошлость всех своих аргументов.

Ведь достаточно задать простой вопрос: кому служит МП, –если ясно, что Христу она не служит, чтобы для лукавой формулы «мы никогда не признавали МП безблагодатной» уже не осталось места. Ведь никому служить нельзя. Если воздвигнут алтарь, если налицо его служители, если совершаются тайнодействия и возносятся молитвы, то логично спросить: для чего, во имя кого и чьею властью всё это делается? Ведь это совершается не Христом и не Его властью, не Ему приносятся жертвы, и не Ему возносятся молитвы. Апостол Павел, говоря о богослужении язычников, пишет, что «язычники, принося жертвы, приносят бесам, а не Богу». «Я не хочу, чтобы вы были в общении с бесами», - добавляет апостол. (1 Кор. 10:20). Так кому, какому духу служат и приносят жертвы клирики МП (которых у нас [в РПЦЗ(В)] до сих пор готовы с легкостью принимать «в сущем сане» только потому, что у них есть «личное устремление к Личному Богу»)? С кем в общении находится служитель алтаря МП, если безспорно то, что со Христом он в общении не находится?

Ответы на всё эти вопросы найти не так уж и сложно. К вящему ужасу о.Стефана и других сторонников «среднего пути», а также прочих теплохладных мы возьмемся даже утверждать, что МП не просто безблагодатна, но она антиблагодатна, она есть «сборище сатанинское». И вот почему.

Сергианская лже-церковь создавалась с одной стороны богоборцами-большевиками, вожди которых были явными сатанистами, а с другой стороны — богоотступникми-иерархами, добровольно пошедшими в услужение антихристу и его слугам, и творившими вместе с ними, по слову св. патр. Тихона, «поистине сатанинское дело». Многие из этих иерархов, как весьма точно замечает священноисповедник о.Владимир (Криволуцкий) в своей работе «О сергианстве», имеют «прямое и несомненное "посвящение" и выдвижение из сокровенных недр "тайны беззакония"», т.е. из «глубин сатанинских» (Откр. 2:24). Поэтому установленная при основании МП духовная связь с отцом Лжи - сатаною через цепочки рукоположений - «посвящений» не могла не достичь каждого из предстоящих алтарю МП, а также наиболее усердных представителей патриархийного народа. Регулярное причащение в МП укрепляет эту духовную связь с сатаной и делает её уже неразрывной.

Поэтому знаменитая сергианская фраза: «главное, чтобы люди причащались», - помимо своего общедоступного значения, имеет ещё и сокровенный смысл - через регулярное причащение человек приобщается к «глубинам сатанинским» и навсегда лишается спасения. Это действительно «главное», и если оно осуществлено, то остальное человеку отдается в его волю: он может быть патриотом, монархистом, демократом, кем угодно, он может открыто развратничать и заниматься содомией, а может, если пожелает, вести нравственную жизнь. Последний случай особенно усладителен диаволу, он буквально забавляется, глядя на таких людей, которые, думая, что спасаются, в действительности одной ногой стоят в аду. Такие люди, имея «личное устремление к Личному Богу», ходят на исповедь, каются в своих грехах, стараются жить благочестиво, иногда диавол для большего обольщения даже попускает им победить какую-нибудь сильную страсть, но все это не довлеет таким людям для спасения, поскольку они согласились на «главное» - через таинства быть в мистическом единении с отцом Лжи, который и есть единственный настоящий основатель, руководитель и Глава МП.

Вот как решается вопрос о безблагодатности МП с духовной точки зрения, и это решение доступно любому, мало-мальски живущему духовной жизнью человеку. Трудно сказать, почему это непонятно отцу Стефану. Приходится только сожалеть, что ему, как и блудодеям мысли Алфёровым, недостает духовного опыта, чтобы различить, где Церковь Христова, а где подделка под Неё, где действие благодати Божией, а где действие сатаны, принявшего вид Ангела Светла…

Россия, Москва
17/30 мая 2006 года

СОДЕРЖАНИЕ:
Часть 1

Часть 2

Устрояя мир человеческий подобию мира духовного, Всевышний над различными волями человеческими и их направлениями создал "власть", как подчинение отдельных воль - единой воле.

Но как в отдельном человеке жизненный путь, по отношению к воле Божией, может быть различен:

• в Боге (в полном единении с Ним!),
• к Богу (в стремлении к Нему),
• без Бога (отсутствие стремления к Нему) и, наконец,
• против Бога (как путь богоборчества)…

— так и власть (как "над-воля", управляющая отдельными человеческими волями) в своем отношении к Богу, может явиться:

1) "властью в Боге"(в полном подчинении велениям Его святой Воли, - в единении с Ним);

2) "властью стремящейся к осуществлению воли Божией" или властью стремящейся к Богу" (но единения с Ним не имеющей);

3) "властью без Бога" (не ищущей и не стремящейся к Нему, Для такой власти как бы "нет Бога"), и, наконец;

4) "властью против Бога" (которая мало что "безбожна", еще ставит своею целью уничтожение в людях всякого Богоподчинения и самого понятия о (Боге!).

На первой странице обложки:
фрагмент картины Павла Рыженко "Выбор веры. Св. вмч. Георгий Победоносец"